Сборник материалов Чрезвычайной Государственной Комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников

Борисов Алексей Николаевич

Значительная часть чудовищных злодеяний, о которых говорили свидетели, происходила в Карамышевском и Новосельском районах, подчиненных коменданту Пскова подсудимому Ремлингеру [151] .

Утреннее заседание 31 декабря 1945 г.

На утреннем заседании продолжается допрос свидетелей. Первым допрашивается свидетель Д.В. Васильев, колхозный счетовод из деревни Молостово, Славковского района:

— В середине февраля 1944 года, — рассказывает Васильев, — я вместе с двумя товарищами шел в лес, где наши семьи, выгнанные немцами из домов, жили в окопах. Возле деревни Рудаково нас встретили немцы и

приказали спуститься в овраг. Там они отобрали у нас теплую одежду и приказали уходить. Едва мы отошли шагов на пять, как гитлеровцы открыли стрельбу из автоматов. Меня ранило в ногу. Я пополз. Меня снова ранило в руку, потом в грудь, потом в нижнюю челюсть. Я притворился мертвым. Стрельба стихла. Один немец ударил меня сапогом в бок. Я не пошевелился. Немцы ушли. Тогда я приподнялся и увидел, что мои товарищи убиты. Истекая кровью, я отполз в сторону. Меня подобрали местные жители.

151

«— В феврале, когда все это происходило, я уже не был комендантом и я не мог знать, — заявляет Ремлингер.

— Это было и в ноябре, и в декабре... Вы, как генерал, за зверства своих подчиненных отвечаете или нет?

— Отвечаю только за то, что делали мои войска, которые были мне подчинены... если мне это было известно!»

Государственный обвинитель спрашивает у свидетеля, почему его и товарищей задержали немцы, требовали ли они предъявления документов? Васильев отвечает:

— Нас просто так забрали, а потом начали расстреливать.

Следующим суд допрашивает свидетеля Н.И. Сердюка, служившего в немецкой комендатуре в Крестах, возле Пскова. Свидетель показывает, что видел подсудимого Ремлингера когда тот, принимая должность коменданта Пскова, приезжал в Кресты, чтобы ознакомится с подчиненной ему комендатурой. Опровергая утверждения Ремлингера, свидетель заявляет, что находившийся в Крестах лагерь для гражданских заключенных — жителей Пскова и окрестных деревень, — был в ведении псковского коменданта и что Ремлингер, приехав в Кресты, осматривал этот лагерь. В лагере было не менее 150 заключенных, которых морили голодом, нещадно избивали, держали в карцерах. В лагере медленной смертью погибали люди, не знавшие за собой никакой вины. Многие арестованные за неподчинение немецким властям, за уход с работы, опоздания, направлялись в Псков и по указанию генерала Ремлингера расстреливались или подвергались жестоким наказаниям. Сообщения об этих расправах передавались псковским радиоузлом и всегда подписывались Ремлингером.

Свидетель Курт Дитмар, бывший командир отделения из 2-го батальона «особого назначения», служивший под командой подсудимых Фогеля и Штрюфинга, показывает, что в июле 1944 года, во время отступления немцев из-под Пскова, он видел, как Фогель и Штрюфинг из карабинов расстреливали мирных советских людей, старух и стариков [152] .

— В одной деревне, у реки Великой, по приказу Штрюфинга, — показывает свидетель. — Фогель, Янике и я расстреляли 20—25 мужчин и женщин.

152

Между тем свидетель показал, что за отказ поджигать дома, унтер-офицер был расстрелян на месте. 

Свидетель Эмиль Вибуш сообщает суду, что вместе с подсудимым Зоненфельдом проходил в Луге специальное обучение. Их учили, как должны действовать карательные группы.

— Уже находясь в советском лагере для военнопленных, — говорит Вибуш. — Зоненфельд рассказывал мне, что ему в карательном отряде жилось хорошо. Они поджигали деревни, весь народ расстреливали, ели и брали что хотели. Женщин перед расстрелом насиловали.

Государственный обвинитель обращается к суду с ходатайством вызвать дополнительно свидетелей. Он говорит, что имеются многочисленные документы о немецко-фашистских зверствах на территории Ленинградской области в период ее оккупации, о варварском разрушении немцами величественных

памятников архитектуры и искусства в Пушкине, Петродворце, Новгороде, Пскове.

Для ознакомления с этими материалами суд решает вызвать дополнительно свидетелей: Н.Н. Белехова — начальника государственной инспекции по охране памятников Ленинграда, С.Н. Давыдова — начальника специальной проектно-реставрационной мастерской Комитета по делам архитектуры при Совнаркоме СССР, П.П. Тарасова — настоятеля кафедрального Николо-Богоявленского соборе и секретаря митрополита Ленинградского и Новгородского. Кроме того, в качестве судебно-медицинского эксперта суд решает вызвать подполковника медицинской службы А.П. Владимирского — судебно-медицинского эксперта Ленинградского военного округа, принимавшего участие в расследовании немецко-фашистских зверств и, в частности, обследовании могил, где похоронены замученные немцами советские граждане.

Свидетель Пауль Хейзе вместе с подсудимыми Бемом и Энгелем служил батальоне «особого назначения». Отступая под натиском Красной Армии, батальон сметал с лица земли десятки населенные пунктов, грабил села, угонял скот, расстреливал мирных людей, оставляя за собой «зону пустыни».

— На пути от Устья до Дедовичей, — показывает свидетель, — я не видел ни одной уцелевшей деревни, все кругом пылало.

Особенно свирепствовал специальный лыжный взвод, которым командовал подсудимый Бем.

В этих зверских операциях, как показывает свидетель, помимо Бема участвовали подсудимые Дюре и Энгель.

Государственный обвинитель: Подсудимый Бем, правду ли говорит свидетель?

Бем: Да.

Подтверждают также показания свидетеля подсудимые Дюре и Энгель.

Об активном участии подсудимых Бема и Энгеля в уничтожении сел и деревень говорит также свидетель Вернер-Целинский, бывший военнослужащий батальона «особого назначения».

После пленения его Красной Армией свидетель содержался вместе с подсудимыми Скотки, Янике, Зоненфельдом и другими. Здесь, уже в плену, недавние соучастники по кровавым преступлениям хвастались своими чудовищными злодеяниями.

Скотки, цинично смакуя подробности, рассказывал о том, как он расстрелял из автомата 60 женщин. Зоненфельд говорил о том, как под его руководством, группа солдат бросала гранаты в мирных граждан, загнанных в один из домов.

Эти показания свидетеля не опроверг ни один из подсудимых.

Свидетель Н.Н. Белехов — начальник и главный архитектор государственной инспекции по охране памятников Ленинграда — рассказывает о варварском разрушении и уничтожении немецко-фашистскими захватчиками исторических, художественных памятников, музеев пригородов Ленинграда.

— Историческим ценностям Ленинграда и его замечательных пригородов, — показывает свидетель, — немецко-фашистские варвары нанесли непоправимый урон. В Ленинграде имеется до 300 памятников искусства. В результате варварских обстрелов города и бомбежек 187 из них в той или иной мере повреждены. Чудовищный разгром произведен в пригородах Ленинграда. Дворцы Павловска, Пушкина, Гатчины были сначала разграблены немецкими войсками, а затем разрушены почти до основания.

Ограблению и варварскому разрушению подверглись десятки других исторических памятников и культурных ценностей нашей области.

На этом судебное заседание 31 декабря заканчивается.

Утреннее заседание 2 января 1946 г.

На утреннем заседании продолжался допрос свидетелей, дополнительно вызванных судом по ходатайству государственного обвинителя.

Первым дает показания свидетель С.Н. Давыдов, начальник специальной проектно-реставрационной мастерской Комитета по делам архитектуры при Совнаркоме СССР. В январе 1944 года он участвовал в расследовании фашистских злодеяний в Новгороде и Пскове, и видел потрясающую картину разрушений, нанесенных немцами древнейшим памятникам русского зодчества в этих городах. Немецкие варвары сознательно разрушали и оскверняли памятники русской национальной культуры. Старинные здания с изумительной стенной живописью были превращены захватчиками в доты, казармы, конюшни. Уникальная утварь и иконы были разграблены.