Сборник "Пендергаст". Компиляция. Книги 1-18"
Шрифт:
Д’Агоста координировал операцию по рации, чувствуя себя хореографом балетной труппы и отрабатывая несколько линий действия, каждая из которых могла завершить сложившееся противостояние. Рациональная часть его разума хотела взять преступника живым. Теперь из лица, вызывающего простой интерес, он превратился в подозреваемого номер один в деле об убийстве Кантуччи, и его смерть не принесла бы никакой пользы. С другой стороны, этот ублюдок стрелял в полицейского. Примитивный инстинкт д’Агосты диктовал ему немедленно убить эту сволочь. Хаммер находился в операционной — тяжелораненый. Он мог не выкарабкаться.
Это катастрофа!
Солнце село уже несколько часов назад, и теперь с Гудзона дул холодный порывистый ветер, завывая по Четырнадцатой-Стрит. Температура заметно упала, и холод пробирал д’Агосту до костей.
Прерывая мрачные мысли лейтенанта, его рация вдруг ожила. Это был Карри.
— Переговорщик установил контакт. Канал 42.
Д’Агоста настроил гарнитуру на нужный канал и прислушался. Переговорщик, говоря из-за пуленепробиваемого щита, пытался общаться со стрелком через дверь. Было трудно разобрать, что говорит Лешер, но переговорщик продолжал, и по его речам д’Агоста догадался, что Лешер был одним из тех антиправительственных типов, которые считали, что теракт 11 сентября был устроен Бушем, что резня в Нью-тауне была сфальсифицирована и что Федеральная Резервная система и кабала межгосударственных банкиров тайно управляли миром и состояли в сговоре с целью забрать у него оружие. По этим причинам он не признавал авторитета полиции.
Переговорщик говорил спокойным голосом, словно занимался рутинной работой. Он пытался заставить стрелка положить оружие и выйти, обещал, что никто не причинит ему вреда. Слава Богу, парень прятался в квартире один, и у него не было заложников.
Снайперы находились на позициях, но д’Агоста сопротивлялся порыву отдать им приказ стрелять на поражение. Лейтенант чувствовал, как вокруг него нарастает давление, которое вот-вот запустит цепочку событий, в результате которых Лешер будет убит. Это было бы очень легко, и никто бы и слова ему не сказал. Хаммер был бы отмщен. И все же… живым Лешер нужен был больше.
Прошло еще десять минут. Переговорщик ни к чему не пришел: Лешер словно напился какого-то антипереговорного энергетика и был убежден, что, если он выйдет, то его тут же убьют. Он сказал переговорщику, что его не оставят в живых, потому что он знает слишком много. Он знал об их заговоре, знал их дьявольские планы, и именно поэтому, по его мнению, его намеревались казнить.
Разговаривать с этим сукиным сыном не было никакого смысла. С каждой минутой д’Агоста все сильнее замерзал и терял терпение. Чем дольше это будет продолжаться, тем хуже он покажет себя как командир.
— Ну, хорошо, — произнес он, — уводите переговорщика. Приготовьтесь бросить через крышу светошумовую гранату, входим через дверь и окно одновременно. По моей команде. Я поднимаюсь.
Он хотел быть непосредственно на месте действий, его не прельщала перспектива координировать операцию издалека. Он вошел в старое обветшалое здание,
Он поднялся по лестнице на четвертой этаж и остановился — на уровень ниже основного действа. Лейтенант убедился, что четверо парней на крыше осторожно и тихо проделали дыру в потолке квартиры, и туда можно было запросто бросить светошумовую гранату. Два штурмовых подразделения на пятом этаже заняли позиции и были готовы начать.
— Итак, — проговорил д’Агоста в рацию, — приступаем.
Через мгновение он услышал резкий взрыв гранаты, а затем двойной удар штурмовых подразделений — те бросились в квартиру одновременно, штурмуя ее с двух сторон. Внутри раздался выстрел, затем еще один, а затем… все закончилось.
— Разоружен и задержан, — прозвучало по рации.
Д’Агоста поднялся по лестнице, шагая сразу через две ступеньки, и вошел в квартиру. Лешер был там — на полу, в наручниках. Его удерживали сразу двое полицейских. Его квартира представляла собой захламленную маленькую вонючую дыру. Полицейские подняли его на ноги — хнычущего и рыдающего. Он был около пяти футов и трех дюймов ростом, худощавый, в прыщах и с козлиной бородкой. Из его плеча и живота текла кровь.
И это — Лешер?!
— Он стрелял в нас, сэр, — отрапортовал один из офицеров группы захвата, — было принято решение открыть встречный огонь, чтобы разоружить его.
— Ясно, — отозвался д’Агоста, отойдя в сторону и пропуская медика, который должен был обработать огнестрельные раны.
— Вы ранили меня! — пробормотал Лешер, и д’Агоста заметил, что он обмочился.
Лейтенант осмотрел комнату. На стенах висели плакаты групп, играющих в стиле death-metal. В углу громоздилась целая свалка оружия, по квартире — тут и там — было расставлено около дюжины разобранных компьютеров и куча других электронных устройств неизвестного назначения. Все это казалось настолько комично-абсурдно-пугающим, как будто д’Агоста угодил в декорации какого-то авторского кино. Он совсем не ожидал увидеть что-то настолько странное. Глядя на Лешера, волосы которого были набиты осыпавшейся штукатуркой и пылью, он видел перед собой лепечущего раненого сморчка — кровь на полу под ним уже начала собираться в лужу. Его тело било мелкой дрожью, он хныкал и плакал. Неужели это и есть тот парень, который с такой безжалостной точностью убил Кантуччи? Д’Агоста просто не мог в это поверить. Впрочем, этот мелкий ублюдок совсем недавно выстрелил из дробовика в полицейского! А затем пытался убить и других офицеров.
— Больно… — слабо простонал Лешер, тут же потеряв сознание.
— Везите его в Белльвью, — д’Агоста глубоко вздохнул и отвернулся.
Как только состояние этой сволочи стабилизируется, он допросит его с особым пристрастием. Его раны были серьезными, но отнюдь не смертельными. Он придет в себя. Но не сегодня. Сегодня д’Агосте требовалось хоть немного поспать — а после его снова будет ждать бумажная работа, которая, казалось, никогда не заканчивается.
Боже, как же у него болела голова!