Сборник "Пендергаст". Компиляция. Книги 1-18"
Шрифт:
Странное место для обитания психиатра, в особенности такого, который и по сей день, возможно, получает доходы от своей прежней клиники.
Дом располагался в конце Платановой аллеи, прямо на канале, и он оказался еще одним сюрпризом: это было большое обветшалое сооружение, с обваливающейся со стен штукатуркой, с кровлей из терракотовой плитки, все еще перекошенной после прошлого урагана. Вокруг дома — буйство тропической растительности, судя по всему много лет не знавшей садовых ножниц. Дом серийного убийцы? Или просто
К дому вела подъездная дорожка, перекрытая белыми коваными воротами с потеками оранжевой ржавчины. Смитбек припарковал машину у ворот, вышел и поискал взглядом интерком или звонок, но ничего не нашел. Ворота были заперты.
Что же это за дом с воротами, у которого нет ни интеркома, ни звонка? Через решетку Смитбек с трудом разглядел на дорожке пикап бирюзового цвета, скрытый за бамбуковыми зарослями. В доме кто-то наверняка есть.
На улице было пусто. Смитбек оглядел ограду — ничего особенного. Он ухватился за решетку, вскарабкался, перекинул тело на другую сторону, спрыгнул и легко приземлился. Напустив на себя столько уверенности, сколько позволяли его актерские способности, он двинулся по дорожке и прошел мимо пикапа к двери. Больше одной попытки у него не будет, так что нужно приложить максимум усилий.
Он нажал кнопку звонка. И после долгой паузы услышал шарканье тапочек по каменному полу — кто-то медленно шел к двери. Еще через несколько секунд дверь открылась.
Смитбек предполагал, что увидит сутулого, хрупкого седоволосого человека в очках в роговой оправе. Он не мог быть дальше от истины. Удалившийся на покой психиатр был крупным, сильным мужчиной, и вовсе не таким уж старым — лет шестидесяти пяти, наверное. У него была массивная, как у хряка, челюсть и волосатые руки с набухшими венами. Броннер смотрел на визитера, и у Смитбека возникло неприятное ощущение, что с этим человеком что-то не так.
— Доктор Броннер? — спросил он.
— Как вы сюда попали?
— Э-э… перебрался через забор.
При этих словах ширококостное лицо Броннера потемнело, но он ничего не сказал.
— Я брат вашей пациентки, которая лечилась у вас много лет назад и, к несчастью, покончила с собой. Конечно, вашей вины в этом нет, — поспешил добавить Смитбек.
— Кто?
— Женщина по имени Агата Флейли.
Долгая пауза. Смит почувствовал смутную тревогу. Через открытую дверь он видел пустую, заброшенную комнату.
— Послушайте, если сейчас неподходящее время… — пробормотал он, подаваясь назад. — Я говорю, может, вы заняты…
— Входите, — сказал Броннер и, отойдя в сторону, открыл дверь пошире.
Смитбек опасливо вошел в дом. Здесь было так же безрадостно, как в тюрьме, но, по крайней мере, из окон открывался вид на океан за полосой платанов.
— Прямо на берегу, — отметил Смитбек. — Отлично.
— Садитесь.
Смитбек сел на ветхий диван.
— Я помню Агату, — медленно
— Кстати, вы не помните точные даты?
Отсутствующий взгляд.
— Да. Не точные, но она была моей пациенткой в течение двух лет. В две тысячи пятом и две тысячи шестом году, кажется. Историй болезни здесь у меня, конечно, нет, они все в клинике. Доступ к ним закрыт, если, конечно, у вас нет ордера от Агентства по страхованию здоровья.
— Ордера у меня нет. Я не ищу информацию такого рода, просто надеюсь понять, почему она сделала это. Я хочу сказать, ее самоубийство удивило всю нашу семью.
Немигающий взгляд.
— Забавно, она никогда не говорила мне ни о какой семье.
Черт, у этого старикашки мозг как мышеловка.
— У нее были я и мой единоутробный брат. Я имею в виду эту семью. — Смитбек сглотнул, пытаясь изображать озабоченность, но в то же время и надежду.
— Ее самоубийство удивило и меня. Она явно не соответствовала психотипу самоубийцы. Впрочем, тут никогда нельзя быть уверенным.
— Меня с братом заинтересовал и еще один вопрос — о ее хорошей подружке, которая тоже лечилась у вас. Элиза Бакстер.
Неторопливый кивок.
— Еще один случай самоубийства.
— У вас хорошая память.
— Психотерапевт никогда не забывает своих пациентов-самоубийц.
Долгий, внимательный, неприятный взгляд.
Смитбек откашлялся.
— Когда вы принимали Бакстер в качестве пациентки?
— Несколько раз. В конце две тысячи четвертого — начале две тысячи пятого, что-то такое.
— Можно спросить, почему она к вам ходила? Мне любопытно, что у нее могло быть общего с моей сестрой.
— У нее была проблемная мать. Одна из тех родительниц, которые постоянно ругают свое чадо. Но ей не нужен был психиатр по этой причине. Ей требовался психотерапевт, и я дал ей рекомендацию. Не думаю, что она воспользовалась моим советом.
— У них был еще один общий друг. Женщина по имени Мэри Адлер. А с ней вы, случайно, не встречались?
Долгое молчание. Наконец Броннер ответил:
— Нет.
— Вы уверены? Мэри С. Адлер из Хайалиа?
Внезапно Броннер уставился на него пристальным жестким взглядом:
— Как, вы сказали, вас зовут?
— Смитбек. Роджер Смитбек.
— Смитбек. Не Флейли. Агата никогда не была замужем.
Смитбек проглотил слюну. Проклятье!
— Ладно, Смитбек, в какую игру вы играете?
— Ни в какую игру я не играю. Я всего лишь скорбящий брат…
— Прекратите эту брехню. Я умею читать газеты. Мэри Адлер, Агата Флейли, Элиза Бакстер. Могилы Брокенхартса.
Смитбек снова сглотнул. В горле у него пересохло.
— Вы репортер, верно?
Провал. И что дальше?