Сборник "Пендергаст". Компиляция. Книги 1-18"

Престон Дуглас

Уровень шума в зале уменьшился, но полностью разговоры не прекратились. «Это сборище, похоже, больше интересуется жратвой и выпивкой, а не болтовней об обезьянах», — подумал О'Шонесси.

— …и я столкнулся с проблемой. Куда поместить человека? Являемся ли мы приматами? Являемся ли мы большими обезьянами, или мы есть нечто иное? Этот вопрос требовал…

— А вот и доктор Келли, — сказал Пендергаст.

Смитбек повернулся с выражением радостного ожидания на лице. Однако девушка с волосами медного цвета прошествовала

мимо журналиста, даже не удостоив его взглядом.

— Послушай, Нора! Я весь день пытался тебя найти!

О'Шонесси немного понаблюдал за тем, как писака семенит за девицей, а затем посвятил все свое внимание самодельному сандвичу с ветчиной и сыром. Его радовало, что он зарабатывает себе на хлеб не так, как эта публика. Как только они это выносят? Переминаться с ноги на ногу и болтать с теми, кого никогда не видели раньше и никогда не встретят в будущем, пытаясь при этом в обязательном порядке изобразить свой интерес к происходящему. О'Шонесси не мог представить, что существуют люди, которым подобного рода тусовки способны доставить удовольствие.

— …наши ближайшие родственники…

Смитбек уже вернулся. На груди его смокинга виднелись обширные пятна от взбитых сливок и «рыбьих яиц». Вид у парня был невеселый.

— Произошел несчастный случай? — сухо поинтересовался Пендергаст.

— Да… Можно и так сказать.

О'Шонесси поднял глаза и увидел, что Нора надвигается на ретировавшегося Смитбека. Ей, судя по ее виду, тоже было невесело.

— Нора… — завел снова Смитбек.

— Как ты мог? — с яростью спросила девушка. — Это была доверительная информация!

— Пойми, Нора, я сделал это только ради тебя. Неужели ты этого не понимаешь? Теперь тебя никто не посмеет…

— Ты же обещал, а я тебе поверила! Боже, не могу представить, что меня так кинули! — Она посмотрела в сторону, а затем снова обернулась к нему и с удвоенной яростью выпалила: — А может быть, это месть за то, что я отказалась поселиться в этой треклятой квартире?!

— Нет, Нора, нет. Совсем напротив. Я хотел тебе только помочь. Клянусь, что в конечном итоге ты будешь меня благодарить…

Бедняга выглядел совсем беспомощным, и О'Шонесси его даже пожалел. Парень явно влюблен в девчонку и своей дурацкой статьей теперь все погубил.

— А вы! — неожиданно повернувшись к Пендергасту, чуть ли не выкрикнула Нора.

Пендергаст вскинул брови и осторожно поставил тарелку с блинами на стол.

— Шныряете вокруг музея. Вскрываете замки. Всюду сеете подозрения.

— Если я невольно явился для вас причиной неприятностей, — с поклоном произнес Пендергаст, — прошу принять мои глубочайшие извинения.

— Неприятностей? Да они намерены меня просто распять. И вот статья в сегодняшней газете. Я вас убью! Я вас всех поубиваю!

Последние слова были произнесены настолько громко, что многие из публики уставились на нее, перестав обращать

внимание на оратора, все еще бубнившего о классификации больших обезьян.

— Улыбнитесь, — сказал Пендергаст. — С нас не сводит глаз наш общий друг Брисбейн.

Нора бросила взгляд через плечо. О'Шонесси тоже посмотрел в сторону подиума и увидел ухоженного мужчину — высокого, с блестящими, напомаженными волосами. Мужчина, не скрывая своего недовольства, смотрел в их сторону.

Нора покачала головой и, понизив голос, сказала:

— Господи, ведь я даже не имею права с вами говорить. До сих пор не верю, что вы смогли поставить меня в подобное положение.

— Тем не менее, доктор Келли, мне необходимо с вами побеседовать, — ласково произнес Пендергаст. — Встретимся завтра в заведении, именуемом «Чай и женьшень Тен Рена». Магазинчик находится на Мотт-стрит, дом номер семьдесят пять. В семь часов вечера, если не возражаете.

Девушка обожгла агента ФБР сердитым взглядом и отошла. Почти сразу после этого рядом с ними оказался Брисбейн.

— Какой приятный сюрприз, — произнес он тоном, в котором можно было уловить арктический холод. — Агент ФБР, полицейский и репортер. Вот уж поистине не святая троица.

— Как поживаете, мистер Брисбейн? — слегка склонив голову, спросил Пендергаст.

— В лучшем виде.

— Счастлив это услышать.

— Я не помню, что видел ваши имена в списке приглашенных. В первую очередь ваше имя, мистер Смитбек. Как вам удалось проскользнуть мимо охраны?

— Сержант О'Шонесси и я находимся здесь по делам службы. Что же касается мистера Смитбека, то он, по моему мнению, только и ждет, чтобы его вывели отсюда за ухо. Представляете, какой материал появится после этого в ночном выпуске «Таймс»?

— Обязательно, — радостно кивнул Смитбек.

Фальшивая улыбка словно замерзла на лице Брисбейна. Он посмотрел на Пендергаста, а затем перевел взгляд на Смитбека.

— Разве ваша мама не учила вас, что икру следует отправлять в рот, а не на манишку? — спросил он и удалился.

— Кретин, — пробормотал журналист.

— Не стоит его недооценивать, — ответил Пендергаст. — За ним стоят «Моген — Фэрхейвен», музей и мэр. И он вовсе не кретин.

— Конечно. Но и я не вошь какая-нибудь, а репортер «Нью-Йорк таймс».

— Не надо заблуждаться. Боюсь, что даже этот высокий пост не всегда способен вас защитить.

— …а теперь, не теряя времени, пора открыть доступ в последнее творение музея — зал приматов…

О'Шонесси увидел, как при помощи ножниц-переростков разрезали красную ленту. В зале раздались жидкие аплодисменты, и публика потянулась к открытым дверям нового зала.

— Пойдем? — глядя на О'Шонесси, спросил Пендергаст.

— Почему бы и нет, — ответил полицейский. Во всяком случае, это было лучше, чем торчать в опостылевшем зале приемов.