Сборник "Пендергаст". Компиляция. Книги 1-18"

Престон Дуглас

Нора взглянула на Брисбейна, но лицо юриста по-прежнему оставалось непроницаемой маской.

— Теперь вы знаете, что произойдет, если вы примете участие в нашей программе, — сказал он. — О том, что произойдет в случае вашего отказа, я предпочитаю не распространяться.

Брисбейн повернулся к зеркалу, чтобы в последний раз оценить свою внешность.

— Увидимся вечером, доктор Келли, — почти нежно произнес он.

Глава 12

По красной ковровой дорожке О'Шонесси тащился следом за Пендергастом к бронзовым дверям

музея. Он не сомневался в том, что взоры всех людей были обращены на него. В своей полицейской форме он казался себе клоуном. О'Шонесси небрежно уронил руку на кобуру револьвера и испытал некоторое удовлетворение, увидев, как нервно вздрогнул оказавшийся с ним рядом джентльмен в смокинге. Поразмыслив еще немного, он решил, что пребывание на этой собачьей выставке — времяпровождение более приятное, чем лицезрение физиономии капитана Кастера. Так что не стоит кривить рожу.

На подъездной аллее ежесекундно появлялись автомобили, из которых выходили красивые и не очень красивые люди. Бархатные канаты сдерживали небольшую группу унылых фотографов и журналистов. Вспышки камер никак нельзя было назвать частыми. Между ними возникали довольно продолжительные паузы. Микроавтобус с логотипом местной телевизионной компании уже готовился к отбытию.

— Должен заметить, что открытие зала приматов — празднество менее грандиозное, чем те, в которых мне здесь приходилось принимать участие, — сказал Пендергаст, оглядываясь по сторонам. — Думаю, что подобного рода мероприятия публику утомили. Музей то и дело устраивает приемы.

— Зала приматов? — удивился О'Шонесси. — Неужели все эти люди интересуются обезьянами?

— Думаю, что большинство их них явились, чтобы пообщаться с приматами, не являющимися экспонатами выставки.

— Ужасно смешно.

Войдя в двери, они пересекли Ротонду. Если не считать посещения музея два дня назад, то в последний раз О'Шонесси был здесь еще мальчишкой. Тогда, впрочем, как и сейчас, в музее были динозавры. И кроме динозавров — стадо слонов.

Красная ковровая дорожка и улыбающиеся молодые дамы указывали им путь. Очень милые дамы. О'Шонесси решил, что обязательно посетит музей, как только у него появится свободное время.

Они прошли через африканский зал и, миновав украшенные бивнями слона двери, вступили в зал для приемов. В помещении было множество маленьких столиков, освещаемых ритуальными для подобного рода мероприятий свечами. Вдоль одной из стен тянулась уставленная разнообразными яствами буфетная стойка. Стойку с обоих концов венчали прекрасно укомплектованные разливочные центры. В самом дальнем конце зала находился подиум, а в ближайшем к нему углу струнный квартет усердно пиликал венские вальсы. О'Шонесси не верил своим ушам. Квартет звучал просто отвратительно. Оставалось утешаться лишь тем, что музыканты увечили не Пуччини.

Зал был почти пуст.

У дверей торчал какой-то лощеный тип с белой гвоздикой в петлице. Под гвоздикой висела огромная картонка с начертанным на ней именем. Он подбежал к Пендергасту и, всем своим видом выражая благодарность, принялся трясти руку агента.

— Гарри Медокер, — представился тип. — Руководитель отдела по связям с общественностью. — Благодарю вас за визит, сэр. Надеюсь, вам наш новый

зал понравится.

— Поведение приматов является моей специальностью.

— Ах вот как! Значит, вы пришли туда, куда надо. — Глава ведомства заметил О'Шонесси, и его рука с зажатой в ней ладонью Пендергаста замерла в воздухе. — Простите, офицер, — сказал он. — Неужели у нас возникли какие-нибудь проблемы?

В голосе, которым были произнесены эти слова, не осталось ни капли сердечности.

— Именно, — угрожающим тоном ответил О'Шонесси.

— Это частное мероприятие, офицер, — не пытаясь скрыть враждебности, произнес Медокер. — Прошу прощения, но вам придется уйти. Мы не нуждаемся в дополнительной охране…

— Вот как? Только для твоего сведения, Гарри… Я здесь в связи с группой любителей кокаина, которая подвизается в вашем заведении.

— Кокаин? В музее? — переспросил Медокер с таким видом, словно у него вот-вот должен был случиться инфаркт.

— Спокойно, офицер О'Шонесси, — бросил Пендергаст.

— Никому ни слова, Гарри. Представляешь, какой шум может поднять пресса. Подумай о музее. — О'Шонесси легонько похлопал Медокера по плечу и отошел, оставив побледневшего руководителя отдела трястись от ужаса.

— Терпеть не могу, когда проявляют неуважение к человеку в синем мундире, — сказал О'Шонесси.

Пендергаст вначале бросил на него суровый взгляд, но тут же понимающе кивнул и сказал:

— Правила запрещают пить на работе, но есть blini au caviar разрешают.

— Блины с чем?

— Блины из гречишной муки с густыми сливками и черной икрой.

— Я не употребляю в пищу сырые «рыбьи яйца», — содрогнувшись всем телом, сказал О'Шонесси.

— Боюсь, сержант, что вам никогда не доводилось пробовать настоящий продукт. Уверяю, что икра вам понравится даже больше, чем «Полет Валькирий». Тем не менее здесь имеется копченая осетрина, паштет из гусиной печенки, ветчина по-пармски и речные устрицы из Дамарискотта. Стол в музее всегда отменный.

— А сандвич с обычной ветчиной здесь можно получить?

— Это яство вы без труда найдете у парня с тележкой на углу Семьдесят седьмой улицы и Сентрал-Парк-Вест.

В зал ручейком текли новые люди, но свободного места было пока предостаточно. О'Шонесси прошел вслед за Пендергастом к столам с закусками. Обойдя стороной темную горку «рыбьих яиц», он взял себе несколько ломтиков ветчины, отхватил приличный кусок от головки сыра бри и, использовав французскую булку, соорудил себе чизбургер. Ветчина оказалась несколько суховатой, а сыр слегка отдавал аммиаком, но в целом сандвич оказался вполне съедобным.

— У вас, как мне кажется, состоялась встреча с капитаном Кастером, — сказал Пендергаст. — Если это так, то как она прошла?

— Нельзя сказать, что объятия были дружескими, — буркнул О'Шонесси.

— При встрече, как я предполагаю, должен был присутствовать представитель мэра.

— Мэри Хилл.

— О, мисс Хилл! Впрочем, как я сам не догадался?

— Капитан Кастер хотел знать, почему я не сообщил ему о лабораторном журнале, о платье и записке. Поскольку все эти сведения содержались в письменном докладе, который Кастер не удосужился прочитать, я ушел с этой встречи живым.