Сборник Поход «Челюскина»
Шрифт:
Остальная машинная команда отправлена на палубу для участия в общей работе.
Давление пара в котле было поднято с пяти до семи атмосфер.
В районе бункера и кочегарки появилась вода. Она стала быстро подниматься к площадкам полукотельного отделения. Дать первоначальные обороты пародинамо было очень трудно. Очевидно от сжатого в ледяные тиски корпуса судна нарушился фундамент. Все же силою пара машину заставили работать. Медленно разворачиваясь и увеличивая обороты, она дала напряжение в электрической сети.
Включили свет. Машинное
не надолго. Оглушающий треск разрушающегося левого борта заполнил помещение. Заклепки, срезанные с листов обшивки корпуса, со свистом пролетая над головами, падали на металлические площадки. Шум их падения напоминал речитатив пулемета.
Натиском льда, продавившего борт, был сдвинут рабочий паровой котел и сорвана дымовая труба. Вырвавшийся на волю из стальных и медных труб пар с шипением и свистом заполнял помещение. Механизмы, стоявшие на левом борту, — фильтры питательной воды, вспомогательный холодильник, помпы, опреснитель — частью упали, частью сдвинулись с места. Электрические провода сорваны; они дали короткое замыкание, и предохранители перегорели.
Вследствие перекоса фундамента пародинамо машина остановилась. Свет везде погас. Пар с шумом выходил из котла. Быстро понижалось его давление. Выгрести жар из топок котла нельзя было, так как вода в кочегарке поднялась на полметра выше площадок.
Уже когда были порваны паровые трубы и сдвинут с места котел, а машинное отделение заполнилось горячим, удушливым, влажным паром, товарищи все еще пытались сделать хоть что-нибудь, лишь бы предотвратить утечку пара. Но это было безрассудно и невыполнимо… Надо было покидать помещение и отступать по трапам, ведущим вверх.
Около 14 часов вода достигла цилиндров главной машины. Паровые котлы были под водой. С этого момента наблюдения над машиной и котлами были прекращены, и освободившиеся товарищи включились в общий аврал на палубе.
В то время, когда внизу происходило все вышеописанное, наверху, на ботдеке, в помещении аварийного двигателя дизельдинамо, лихорадочно и спешно работала бригада четвертого механика Колесниченко. Она собирала двигатель, который еще утром был разобран для просмотра и чистки. Хорошие, спокойные люди работали там: Колесниченко, Задоров (секретарь партячейки) и моторист Иванов.
…На льдине быстро обошел машинную команду. Налицо все: механики, машинисты и кочегары. Погибших нет. Доложил О. Ю. Шмидту. [306]
Механик М. Филиппов. Больше ничего сделать нельзя
Во время плавания в чистой воде мы имели два расписания тревог — пожарнойи водяной.Когда корабль вошел в тяжелые льды, О. Ю. Шмидт дал распоряжение составить еще одно расписание — «ледянойтревоги». По этому расписанию весь состав людей разбивался на отдельные бригады: работа в машине, на палубе, сбрасывание с борта
Нам надо было держать ряд механизмов в постоянной готовности на случай пробоин в корпусе, чтобы быстро откачать воду и заделать пробоину. Паровое отопление должно поддерживать температуру в помещении, сносную для жилья и научной работы, и предотвратить замерзание пресной воды в танках междудонного пространства.
Впоследствии была установлена температура жилых помещений не выше 15° по Цельсию. Однако в некоторых каютах она едва доходила до 10°. Особенно низкая температура, доходящая до 3–4°, была в каюте О. Ю. Шмидта. Мне пришлось более месяца просить у [307] него разрешений поставить добавочное отопление. Сначала он ссылался на то, что мы сжигаем угля больше нормы, а когда этой нормы достигли, то говорил:
— Обеспечьте сначала других, а пока я и так проживу.
Нам нужно было всемерно экономить топливо для длительного нахождения во льдах. По этому поводу состоялось несколько технических совещаний, руководимых Отто Юльевичем.
На случай аварии корабль должен был находиться в таком состоянии: под паром один левый котел; механизмы, работа которых нужна для откачки воды, стоят в постоянной готовности к пуску; пародинамо работает только в часы радиосвязи с отдаленными станциями; норма суточного расхода топлива — 800 килограммов.
Эта программа выполнялась.
13 февраля около часа дня ко мне как вахтенному механику пришел машинист Фетин, чтобы получить сведения о расходе угля. Эти сведения надо было поместить в диаграмме. Я раскрыл вахтенный журнал и стал делать нужные выборки.
Вдруг корабль толкнуло. Бросаю раскрытый журнал на стол и встаю, чтобы уйти. Фетин не заметил толчка и осмотрит на меня удивленными глазами. Чтобы рассеять удивление, коротко бросаю: «Жмет… бегу в машину».
Я быстро спустился в машинное отделение.
Измерив уровень воды в льялах, я убедился, что он такой же, как и полчаса назад. Следовательно повреждений в корпусе пока нет. Но для страховки я велел Ивану Нестерову — вахтенному машинисту — начать наблюдение над уровнем воды и приготовить спасательную помпу и пародинамо. Вахтенному кочегару Маркову сказал, чтобы он поднял пар на одну-две атмосферы, а если в льялах кочегарки прибудет вода, немедленно сообщил мне.
Сам я пошел проверить, хорошо ли закрыты водонепроницаемые клинкетные двери во второй трюм и в коридор гребного вала.
После первого толчка прошло 20–25 минут. Спокойно. Можно было подумать, что произошла только небольшая передвижка льдов. Но льды готовили нам гораздо более серьезные испытания.
Последовавшие затем удары по звуку очень напоминали взрывы аммонала.
Саша Иванов, прекратив свою работу и приготовившись уйти из машины (в такие минуты по расписанию ему необходимо быть в помещении аварийной дизельдинамо), задает недоуменный вопрос:
— Что это… Гордеев взрывает? [308]
Кто-то из нас отвечает: