Сборник Попаданец
Шрифт:
Красивый, утонченный белокаменный особняк, бывшая резиденция Детей Солнца в городе Финоре, представлял собой печальное и жалкое зрелище. От былого величия оставались лишь каменные пеньки выбитых зубов колонн и реки крови, обильно напитавшей ухоженные, а теперь вывернутые дерном газоны.
Сотни человеческих тел лежали бездыханно, и не меньше рядом с ними, по-прежнему продолжали сжимать в руках оружие, было тел светловолосых, истинных детей этого мира.
Умерли все.
Или почти
Из здания вышел высокий седоволосый мужчина, вытирающий измазанные по локоть в крови руки о красивую ажурную тряпочку, бывшую еще совсем недавно рубашкой одного из эльфийских послов.
— Джафар? — крикнул он себе за спину.
— Все, мой хозяин, я закончил. — Из темного проема выскользнула вторая фигура, прячущая в своих лохмотьях острую грань изогнутого клинка. — Не осталось больше никого.
— Ошибаешься. — Седоволосый посмотрел на начинающее светлеть небо. — Это не весь клан, владыки не было здесь, он разумно отсиделся у себя в Льесфале, а следовательно, здесь должен был быть его дафинитик, исполнитель воли и защитник их земель.
— Будем искать? — Странная фигура, закутанная в одежды, подалась чуть вперед.
— Нет. — Седоволосый задумчиво покачал головой. — Скоро рассвет, нам пора уходить. Наш козырь мертв, мы уходим из города, без союзника и хаоса мы становимся уязвимы, к тому же это был его сын.
— Который? — Названный Джафаром кивнул на тряпицу в руках своего спутника. — Этот?
— Этот. — Седоволосый улыбнулся.
— Значит, все кончено? — Укутанный в плащ медленно стал спускаться вниз по ступеням особняка.
— Не совсем. — Седоволосый отбросил прочь измазанную тряпку. — Нам нужно навестить еще кое-кого по пути домой.
Это было жуткое зрелище, даже по меркам вампира. Убогая деревенька была полуразрушена и завалена разорванными на куски голыми телами людей, еще совсем недавно с гордостью именовавших себя стаей и кичащихся своей силой и непобедимостью.
— Какая безобразя! — Монах ходил по единственной улочке, выискивая уцелевших и переступая с брезгливостью останки усопших, а у вампира не было ни желания ни сил поправлять эту желтокожую «безобразю» в его чудовищных коверканьях языка.
Граф сидел у деревенского колодца, устало вытянув ноги и блуждая в совершенно тягостных мыслях о минувшей ночи.
Кое-что случилось, и это грузом ответственности душило его, заставляя вновь и вновь возвращаться к тому мимолетному чувству, что он испытал сегодня, впервые вглядевшись в смертельный туман выпущенных на волю Гончих Смерти.
— А вот и они! — Из-под обвалившейся кровли какой-то хибарки монах извлек двух зареванных, с ног до головы перемазанных грязью и кровью девчонок Пиксквар.
Граф крутанул ворот колодца, отправляя ведро в глубь прохладного зева, медленно уже, чтобы не расплескать водицу, наматывая назад на барабан тяжелую кованую цепь.
— Гадство. —
Он опрокинул на себя ведро воды, решив больше не посылать ведро за новой добычей, не хотелось еще что-либо выудить из этой прохладной темноты.
Десмос вновь уселся, обхватив голову руками. Всю ночь до рассвета они с монахом слушали крики умирающих, жуткий и победный вой неземных тварей и сами с замиранием сердца вглядывались в густой, словно вата, колдовской туман бестий, силясь разглядеть хоть что-то в этой молочной пелене.
Стоит, наверно, отдать должное оборотням, они сражались дико и отчаянно, правда смысла в этом граф не видел, а видел он другое. Те волки, что смогли подранить тварей, умирали куда страшней, чем те, кого рвали клыки и пасти. Гончие ядовиты, они фактически все время, проводимое в режиме спячки, проводят его в жутком и ядовитом рассоле восстановления. Эти твари не только его впитывают, восстанавливая себя, они и являются этим ядом. Они пропитаны им от и до, это их суть, жуткая суть, и скрюченные в агонии, раздутые тела были тому наглядным подтверждением.
Упрямого и тупоголового старика-бойца они именно в таком состоянии и нашли. Матерый волчара не сдался без боя, вокруг него земля была залита зеленой слизью, похоже, он хорошо вспорол какую-то гончую.
Идиот.
Граф печально покачал головой. Он ведь предупреждал, он считай весь день потратил с Ло на то, чтобы достучаться до старика, но нет, гордость взяла верх, старый оборотень даже на секунду не усомнился в своей непогрешимости, за что, собственно, все они от мала до велика и поплатились.
Но не это беспокоило вампира, нет, не это. Случилось невероятное, случилось то, чего он не ожидал и во что его разум отказывался поверить. В неверной мгле рассвета, когда марь тумана уже сходила на нет, а деревня погрузилась в гробовое молчание, вампир вышел из дома. Он думал, что гончие уже ушли. Они должны были уйти. Но даже всей его реакции не хватило, когда серая молния, притаившаяся у крыльца, сбила его с ног, по инерции протащив по земле и тяжко придавив жуткими лапами к сырой и дышащей влагой земле.
— Ты?! — дрожащими губами произнес он, с ужасом вглядываясь в мутную зелень тяжелого, насыщенного злобой взгляда. — Я чувствую, это же ты?!
Тварь рванула лапой землю у головы графа, злобно взвыв на протяжной, леденящей душу ноте. Старый вампир приподнялся на дрожащих руках.
— Но как такое может быть? — Его связь, его связь крови не могла обмануть его.
Зверь крутнулся на месте, напоследок обдав его зловонной тяжестью смрадного дыхания, и теперь граф не знал, как ему быть. Он не мог поверить себе и не принять того чувства узнавания, что ясно и четко указало ему на его кровь.