Сборник рассказов и повестей.
Шрифт:
– Ты кому голову морочишь?
– повторил он, недобро щурясь.
– Ну, допустим, выгнул ты проволоку. На сто восемьдесят два градуса. И что будет?
– Да-да, - озабоченно сказал Валентин.
– Самое главное… Здесь грозы бывают?
Таура Ракау сбился с мысли. Грозы? Таароа что-то говорил о сезоне дождей… А при чем тут грозы?
– Громоотвод?
– спросил он с запинкой.
– Изящно, правда?
– просиял конкурент колдуна.
– Молния нас сюда забросила, она же нас и обратно отправит. По всем расчетам
Замысел Валентина предстал перед Толиком во всей его преступной наготе. Нагнать страху. На всех. И в первую очередь - на Тупапау. Да в самом деле: кто же это в здравом уме согласится второй раз лезть под молнию!… Понятно… Он думает, Наталья испугается и притихнет… Ой, притихнет ли?
Тут Толик заметил, что Валентин умолк и как-то странно на него смотрит.
– Ну? Что там еще у тебя?
– Толик, - сказал Валентин, - можно, я останусь здесь?
– Где здесь?
– Ты не сомневайся, - преувеличенно бодро заверил Валентин.
– Вы прибудете куда надо. В целости и сохранности.
Таура Ракау Ха'а Мана-а остолбенел вторично.
– Стоп!
– рявкнул он.
– Ты хочешь нас отправить, а сам остаться?
– Но если мне здесь нравится!
– неумело попытался скапризничать Валентин.
– Климат хороший, море… и вообще… Люди приветливые…
Может, он в самом деле, - того?… А как проверишь? Все сведения Толика по психиатрии, как правило, начинались словами: "Приходит комиссия в сумасшедший дом…"
– Валька! Слушай сюда. Раз уж вы меня выбрали, то я за вас, за обормотов, отвечаю. Или мы все возвращаемся, или мы все остаемся. Понял?
Всю фразу Толик произнес очень тихо, а последнее слово проорал так, что Валентин отшатнулся.
"А чего это я ору?
– с неудовольствием подумал Толик.
– Будто и впрямь поверил…"
– Валька!
– почти что жалобно сказал он.
– Ну объяснил бы, что ли, я не знаю…
– Конечно-конечно, - заторопился Валентин.
– Видишь ли, минус в подкоренном выражении…
– Стоп!
– решительно прервал его Толик.
– Будем считать, что я уже все понял. Давай говори, что куда гнуть…
– Нет! Ни за что!
– вскрикнула Наталья.
– Вы меня не заставите!
Бесспорно, медная проволока с вывихнутым на сто восемьдесят два градуса витком, установленная на заякоренном плотике, напоминала авангардистскую скульптуру из вторсырья и доверия не внушала ни малейшего. Другое дело, что над ней возились вот уже около недели, а Наталья вела себя так, словно видит ее впервые.
– Вы меня не заставите!
– выкрикнула эта удивительная женщина в лицо растерявшемуся Леве, как будто тот силком собирался тащить ее в каноэ.
Мглистая туча уже наваливалась на остров. Гроза не торопилась, у нее все было впереди.
– Фанатик! Самоубийца!
– летело с берега в адрес Валентина.
– Ради своих формул ты готов жертвовать даже мной!
Возможно, этот скандал под занавес был продуман заранее, хотя не исключено, что вдохновение снизошло на Наталью в последний миг. Но так или иначе, а с этим пора было кончать. Толик встал, покачнув дюральку.
– Дура!
– гаркнул он изо всех сил.
Наталья удивилась и замолчала. С одной стороны, ослышаться она не могла. С другой стороны, еще ни один мужчина на такое не осмеливался. Оставалось предположить, что вождь приказал ей что-то по-полинезийски. А что? "Рура", "таро", "дура"… Очень даже похоже.
– Никто тебя не заставляет, - сказал Толик.
– Не хочешь - не надо. Лева, отчаливай.
Чувствуя себя крайне неловко, Лева оттолкнулся веслом от берега, и узкий "Гонорар" заскользил по сумрачной предгрозовой воде, неохотно теряя скорость, пока не клюнул носом в борт яхты.
В полном молчании все смотрели на оставшуюся на берегу Наталью.
– Это подло!
– хрипло выговорила она, и губы ее дрогнули.
Толик хладнокровно пожал плечами.
– Валентин!
– взвыла Наталья.
– Неужели ты допустишь?…
– Сидеть!
– тихо и грозно сказал Толик дернувшемуся Валентину.
А пустой "Гонорар" уже скользил в обратном направлении. Его оттолкнул Лева - просто так, без всякой задней мысли, но Наталья почему-то восприняла этот поступок как пощечину.
– Мне не нужны ваши подачки!
– И порожнее каноэ снова устремилось к яхте. Лева поймал его за нос и вопросительно поглядел на Толика.
– А не нужны - так не нужны, - все так же невозмутимо проговорил вождь.
– Счастливо оставаться.
Но тут потемнело, заворчало, пальмы на склонах зашевелились, как бы приседая, и Наталья поняла, что шутки кончились.
– Это подло!
– беспомощно повторила она.
– Лева… - сжалился Толик, и Лева опять послал каноэ к берегу.
На этот раз Наталья не ломалась. Неумело орудуя веслом, она погребла к латаному борту "Пенелопа", и в этот миг вода в бухте шумно вскипела от первого удара тропического ливня.
Толик мельком глянул на Валентина и поразился, прочтя в его глазах огромное облегчение.
"Все-таки, наверное, Валька очень хороший человек, - подумал Толик.
– Я бы на его месте расстроился".
На втором часу ожидания Федор Сидоров прокричал с борта "Пенелопа", что если хоть еще одна капля упадет на его полотна, он немедля высаживается на берег. Но в этот момент брезентовый тент захлопал так громко, что Федора на дюральке не поняли.