Сборник рассказов и повестей.
Шрифт:
– Сиди уж, - буркнул Лева.
– Вплавь, что ли, будешь высаживаться?
Гроза бесчинствовала и мародерствовала. В роще трещали, отламываясь, пальмовые ветви. Объякоренный по корме и по носу "Пенелоп" то и дело норовил лечь бортом на истоптанную ветром воду. Вдобавок он был перегружен и протекал немилосердно.
Страха или какого-нибудь там особенного замирания давно уже ни в ком не было. Была досада. На Валентина, на Толика, на самих себя. "Господи!
– отчетливо читалось на лицах.
– Сколько еще будет продолжаться гроза? Когда же, наконец
Не защищенный от ливня "Гонорар" наполнился водой и, притонув, плавал поблизости. Толик хмуро наблюдал за ним из дюральки.
– Зря мы его так бросили, - заметил он наконец.
– И берег за собой не убрали. Черт его знает, что теперь Таароа о нас подумает, - пришли, намусорили…
Пожалуй, если не считать Валентина, вождь был единственным, кто еще делал вид, что верит в успех предприятия.
– Ну, каноэ-то мы так или иначе прихватим, - сказал Валентин.
– Оно в радиусе действия установки.
Толик мысленно очертил полукруг, взяв плотик с проволокой за центр, а "Гонорар" - за дальнюю точку радиуса, и получилось, что они прихватят не только каноэ, но и часть берега.
В роще что-то оглушительно выстрелило. Гроза, окончательно распоясавшись, выломила целую пальму.
– Вот-вот!
– прокричал Толик, приподнимаясь.
– Не хватало нам еще, чтобы громоотвод разнесло!
Последовал хлесткий и точный удар мокрого ветра, и вождь, потеряв равновесие, сел. На "Пенелопе" взвизгнули.
– Валька, - позвал Толик.
– Да.
– А ты заметил, в прошлый раз, ну, когда нас сюда забросило, молния-то была без грома…
– Гром был, - сказал Валентин.
– Как же был? Я не слышал, Лева не слышал…
– А мы и не могли его слышать. Гром остался там, на реке. Мы как раз попали в промежуток между светом и звуком…
За последнюю неделю вождь задал Валентину массу подобных вопросов - пытался поймать на противоречии. Но конкурент колдуна ни разу не сбился, все у него объяснялось, на все у него был ответ, и эта гладкость беспокоила Толика сильнее всего.
– Валька.
– Да.
– Слушай, а мы там, на той стороне, в берег не врежемся?
– Нет, Толик, исключено. Я же объяснял: грубо говоря, произойдет обмен масс…
– А если по времени промахнемся? Выскочим, да не туда…
– Ну, знаешь!
– с достоинством сказал Валентин.
– Если такое случится, можешь считать меня круглым идиотом!
Толика посетила хмурая мысль, что если такое случится, то идиотом, скорее всего, считать будет некого, да и некому.
Ну, допустим, что Валентинова самоделка не расплавится, не взорвется, а именно сработает. Что тогда? В берег они, допустим, тоже не врежутся. А уровень океана? В прошлый раз он был ниже уровня реки метра на полтора. Не оказаться бы под водой… Хотя в это время плотина обычно приостанавливает сброс воды, река мелеет. А прилив? Ах, черт, надо же еще учесть прилив!… И в который раз Толик пришел в ужас от огромного количества мелочей, каждая из которых грозила обернуться катастрофой.
Многое
А еще не нравилось Толику, что он давно уже не слышит голоса Тупапау. Наталья молчала второй час. Молчала и накапливала отрицательные эмоции. Как лейденская банка. Бедный Валька. Что его ждет после грозы!
"Ну нет!
– свирепея, подумал Таура Ракау.
– Пусть только попробует!"
– Мужики, это хороший пейзаж, - доносилось из-под тента яхты.
– Это сильный пейзаж. Кроме шуток, он сделан по большому счету…
Толик прислушался. Да, стало заметно тише. Дождь почти перестал, а ветер как бы колебался: хлестнуть напоследок этих ненормальных в лодках или же все-таки не стоит? Гроза явно шла на убыль.
Валентин пригорюнился. Он лучше кого бы то ни было понимал, что означает молчание Тупапау и чем оно кончится.
– Эй, на "Пенелопе"!
– громко позвал Толик.
– Ну что? Я думаю, все на сегодня?
И словно в подтверждение его слов тучи на юго-западе разомкнулись и солнце осветило остров - мокрый, сверкающий и удивительно красивый.
– Ну и кто мне теперь ответит, - немедленно раздался зловещий голос, - ради чего мы здесь мокли?
"Началось!" - подумал Толик.
– Наташка, имей совесть!
– крикнул он.
– В конце концов это все из-за тебя было затеяно. По твоему же требованию!
Это ее не смутило.
– Насколько я помню, - великолепно парировала она, - устраивать мне воспаление легких я не требовала.
– Ну, что делать, - хладнокровно отозвался Толик.
– Первый блин, сама понимаешь…
– Иными словами, - страшным прокурорским голосом произнесла Наталья, - предполагается, что будет еще и второй?
На "Пенелопе" взвыли от возмущения. Первого блина было всем более чем достаточно.
Толик, не реагируя на обидные замечания в свой адрес, стал выбирать носовой якорь. Якоря были полинезийские - каменные, на кокосовых веревках. Тросы, как и щегольские поручни яхты, пошли на протянутый до первой пальмы громоотвод.
Невозмутимость вождя произвела должное впечатление. На "Пенелопе" поворчали немного и тоже принялись выбирать якоря и снимать тент. Не унималась одна Наталья.
– Валентин!
– мрачно декламировала она, держась за мачту и поджимая то одну, то другую мокрую ногу.
– Запомни: я тебе этого никогда не прощу! Так и знай! Ни-ког-да!
Толик швырнул свернутый брезент на дно дюральки и в бешенстве шагнул на корму.
"Ох, и выскажу я ей сейчас!" - сладострастно подумал он, но высказать ничего не успел, потому что в следующий миг вода вокруг словно взорвалась. Все стало ослепительно-белым, потом - негативно-черным. Корма дюральки и яхта ощетинились лучистым игольчатым сиянием.