Сборник рассказов и повестей.

Лукина Любовь Александровна

– Разыщи Грига, скажи, что пироскаф я сделал. Завтра пригоню.

– Сейчас побегу!
– огрызнулся Мосин и лег. Потом снова сел. Вот это да! Словно по телефону поговорил. Хоть бы удивился для приличия… Сергей взбил кулаком подушку.

…И всю ночь Тоха передавал ему через дыру в стене какие-то совершенно немыслимые фирменные штаны, а он аккуратно укладывал их стопками в "дипломат" и все удивлялся, как они там умещаются.

6

Утром,

отпирая дверь фотолаборатории, Мосин обратил внимание, что неподалеку стоит женщина, похожая на Тамарку, которой он продал вчера нервущиеся колготки. Сергею очень не понравилось, как она на него смотрит. Женщина смотрела преданно и восторженно.

"Ну вот… - недовольно подумал он.
– Раззвонила родственникам. Что у меня, магазин, что ли!"

– Вы ко мне?
– негромко спросил он.

У Тамаркиной "родственницы" расширились зрачки.

– Вы меня не узнаете?

– Проходите, - поспешно пригласил Мосин.

Это была не родственница. Это была сама Тамарка. Только что же это она такое с собой сделала? Сергей взглянул на ноги посетительницы да так и остался стоять с опущенной головой. Глаза его словно примагнитило. Он хорошо помнил, что ноги у нее, грубо говоря, кавалерийские. Были.

– Вы понимаете… - лепетала ошалевшая от счастья Тамарка.
– Я не знаю, как благодарить… Я их вечер носила… И вдруг за ночь… Прелесть, правда?
– доверчиво спросила она.

– А почему вы, собственно, решили… - Мосин откашлялся.

– Ну как "почему"? Как "почему"?
– интимно зашептала Тамарка.
– Вы сравните.

В руках у Мосина оказался знакомый пакет. На жемчужном фоне сияли загаром изумительные женские ноги, внутри которых были видны контуры костей и суставов.

– Вы сравните!
– повторила Тамарка, распахивая плащ, под которым обнаружилась самая хулиганская мини-юбка.

Мосин сравнил. Ноги были такие же, как на пакете, только суставы не просвечивали.

– Действительно, - проговорил припертый к стене Сергей.
– Забыл предупредить. Понимаете, они… экспериментальные.

– Понимаю, - конспиративно понизила голос женщина.
– Никто ничего не узнает. С сегодняшнего дня я числюсь в командировке, вечером уезжаю, вернусь недели через три. Что-нибудь придумаю, скажу: гимнастика, платные уроки…

Тамарка замялась.

– Скажите, докт… - Она осеклась и испуганно поглядела на Мосина.
– Д-дальше они прогибаться не будут?

– То есть как?

– Ну… внутрь.

– Внутрь?
– обалдело переспросил Мосин.

Судя по тому, как Тамарка вся подобралась, этот вопрос и был главной целью визита.

– Не должны, - хрипло выговорил Сергей.

Тамарка немедленно начала выспрашивать, не нуждается ли в чем Мосин, может быть, пленка нужна или химикаты, так она привезет из командировки. Он наотрез отказался, и вновь родившаяся Тамарка ушла, тщательно застегнув плащ на все пуговицы.

Мосин

был оглушен случившимся. С ума сойти: за семьдесят рублей ноги выпрямил! Это еще надо было переварить. Ладно хоть выпрямил, а не наоборот. Так и под суд загреметь недолго.

Да, с будущим, оказывается, шутки плохи - вон у них вещички что выкидывают. Ему и в голову такое прийти не могло. С виду - колготки как колготки, нервущиеся, правда, но это еще не повод, чтобы ждать от них самостоятельных выходок.

– Ой!
– сказал Мосин и болезненно сморщился.

Вчера он продал своей бывшей невесте ремень с золотистой пряжкой. Если что-нибудь стрясется, она экс-жениха живьем съест…

Впрочем, паниковать рано. Улучшить что-либо в фигуре бывшей невесты невозможно, фигурка, следует признать, у нее точеная. "Обойдется", - подумав, решил Мосин.

Он созвонился с заказчиками, раздал выполненные вчера снимки; не запирая лаборатории, забежал к начальнику, забрал вновь поступившие заявки и, вернувшись, застал у себя Лихошерста, который с интересом разглядывал нож, приобретенный вчера Мосиным на той стороне.

– Здравствуй, Мосин, - сказал инженер-конструктор.
– Здравствуй, птица. Вот пришел поблагодарить за службу. Склад у тебя на этот раз как живой получился…

Он снова занялся ножом.

– Импортный, - пояснил Мосин.
– Кнопочный.

Клинок со щелчком пропал в рукоятке. Лихошерст моргнул.

– Купил, что ли?

– Выменял. На зажигалку.

– КАКУЮ зажигалку?
– страшным голосом спросил Лихошерст, выпрямляясь.
– ТВОЮ?

Мосин довольно кивнул.

– Изолировать от общества!
– гневно пробормотал инженер-конструктор, последовательно ощупывая рукоять. Вскоре он нашел нужный выступ, и лезвие послушно выплеснулось.

– Слушай, - сказал он другим голосом.
– Где у тебя линейка?

Он сорвал с гвоздя металлическую полуметровку и начал прикладывать ее то к лезвию, то к рукоятке.

– Ты чего?
– полюбопытствовал Мосин.

– Ты что, слепой?
– закричал инженер.
– Смотри сюда. Меряю лезвие. Сколько? Одиннадцать с половиной. А теперь рукоятку. Десять ровно. Так как же лезвие может уместиться в рукоятке, если оно длиннее на полтора сантиметра?!

– Умещается же, - возразил Мосин.

Лихошерст еще раз выгнал лезвие, тронул его и отдернул руку.

– Горячее!
– пожаловался он.

– Щелкаешь всю дорогу, вот и разогрелось, - предположил Мосин.

– Идиот!
– прошипел Лихошерст, тряся пальцами.
– Где отвертка?

Он заметался по лаборатории. Мосин понял, что если он сейчас не вмешается - ножу конец.

– А ну положи, где взял!
– закричал он, хватая буйного инженера за руки.
– Он, между прочим, денег стоит!

Лихошерст с досадой вырвал у Мосина свои загребущие лапы и немного опомнился.

– Сколько?
– бросил он.

– Валера!
– Мосин истово прижал ладонь к сердцу.
– Не продается. Для себя брал.