Сборник рассказов. Том I. Пиратский клад
Шрифт:
Мы выпили коньяк, закусив лимоном с сахаром. Следователь, поддерживая мое веселое настроение, предложил:
– Рассказать вам о самом необычном деле, которое я вел в начале девяностых годов прошлого века здесь, в Москве?
Семен иногда рассказывал мне о необычных делах. О деле двух любовников известной столичной поэтессы. Они втроем обсуждали новые стихи в ее квартире. Поссорились. Один любовник схватил и выбросил второго в окно. На допросах женщина молчала и курила длинные дамские сигареты, а оставшийся любовник уверял, что первый выпал в окно сам. Следователю пришлось взять спортивный снаряд, борцовскую тяжелую куклу и рассчитывать траекторию полета тела из окна пятого этажа и его падения на газон дома. Виновника убийства осудили, а невозмутимая поэтесса принесла Гавриленко в подарок
Или дело известного артиста, прилетевшего после концерта из горячей точки. Протрезвевший в самолете мужчина обнаружил у себя в карманах куртки два блестящих никелированных пистолета с полным боекомплектом. На обеде офицеры пили с ним виски, обнимали и благодарили певца за то, что он не побоялся прилететь и спеть для них и солдат, ежеминутно рискующих жизнями. Сильные, мужественные люди в поведении обычно просты и непосредственны. Артист не помнил, подарили ему это оружие, или он его выпросил. Сдав полицейским и таможенникам опасные сувениры, он, с облегчением вздохнув, открыл чемодан с личными вещами для проверки. Не тут-то было! Сверху рубашек, трусов и носков аккуратно лежал большой французский револьвер «Магнум» в кожаной кобуре. Как он оказался в чемодане – никто не знал.
Дела были интересные, но самое необычное! Такого еще не было! Я аккуратно убрал со стола коробку с шахматами и приготовился слушать. Гавриленко слегка потер пальцами лоб – старая привычка, перед тем как собраться с мыслями – отодвинул пустой бокал, почему-то с улыбкой посмотрев на детективы за стеклянной дверцей шкафа.
– В девяностых годах я работал следователем в одной из центральных районных прокуратур города Москвы. Время было тяжелое, почти еженедельно в нашем районе происходило убийство. Бытовые причины, драка на кухне, алкоголизм, неосторожность, стали все чаще вытесняться заказными преступлениями, связанными с переделом собственности, невозвращением денег и кредитов. Словом, вещами, которых мы раньше не знали. Преступлениями нового общества, в котором мы проживали. Я очень удивился, когда по телефону дежурный районного управления милиции попросил меня приехать на место происшествия в старинный дом тихого московского переулка. Никуда ехать я не собирался! «Умерла пожилая женщина. Обычная смерть от болезни в старости. Все вопросы к участковому милиции!»
Однако на том конце телефонного провода офицер милиции со мной не соглашался, и его доводы я не мог оспорить: «Соседи слышали ее крики, звук разбитой посуды и вызвали полицию. Наш сыщик и криминалист нашли в комнате осколки хрустальной вазы, брошенной хозяйкой квартиры перед смертью в дверь. Криминалист обнаружил следы мужской обуви на полу в коридоре и в комнате умершей. Очень странно, что нигде нет посторонних отпечатков пальцев! Подозрение на убийство».
Пришлось ехать. Старинный красивый особняк стоял в тени деревьев почти в центре Москвы. Столетние дубы и лиственницы закрывали четыре этажа дома. Умершая проживала в большой трехкомнатной квартире с камином, на втором этаже. Ажурная решетка балкона, пол из темного мореного дуба, бронзовые замки и ручки дверей обращали на себя внимание старым буржуазным вкусом, невозможным в стране типового строительства. Особенно удивлял камин, с декоративными фигурами, кафельной позолотой и медной сеткой. В доме было централизованное отопление, но камин, капризное чудо девятнадцатого века, ломать не стали. Так он и остался в комнате. Для красоты.
Я начал составлять протокол осмотра места происшествия, попутно спросив у врача скорой помощи о возможных причинах смерти семидесятилетней хозяйки квартиры.
«Инфаркт, каких-либо следов постороннего воздействия на ее теле нет. Подробно скажет судебно-медицинская экспертиза», – объяснил мне врач.
Удивил криминалист. Он дважды прополз по полу и сделал для меня неутешительный вывод: «К ней никто не подходил. Следы мужских туфель в коридоре, около двери и вот этого стула, который я забираю для исследования микрочастиц наложения на сидение. Вызванная дочь проверила ящики секретера, посмотрела в шкафу и нашла все деньги, ценности и золотые украшения матери. Ничего не пропало».
«Что же здесь произошло?» – вопросов у меня прибавлялось все больше и больше.
Гавриленко
– Следователь всегда проверяет несколько версий. Вечером в служебном кабинете я наметил проверку неприязненных взаимоотношений умершей с родственниками, соседями. Учел появление маньяка и сумасшедшего. Не исключил и последний, медицинский фактор смерти.
«Ты соседей и дочь с внуками получше проверь, – посоветовал начальник, подписывая план оперативно-следственных мероприятий, – знаю я эту чистую столичную публику! Лицемер на лицемере. Жадные все и крохоборы! Только не затягивай со следствием, у нас других нераскрытых много. Через месяц придут практиканты из университета, одного тебе дам на две недели, а пока крутись сам!»
Следователь к тому времени я был опытный и настоял на создании следственной группы, где каждый занимался своим делом. Оперуполномоченный Алехин вместе с участковым должны были определить все связи умершей женщины, ее друзей и врагов. Я занялся соседями и домоуправлением. Районный нотариус согласилась со мной встретиться, но только вместе с дочерью, наследницей по завещанию. Мы втроем сели в кабинете, моя коллега-юрист была категорична: «Пусть все скажет дочь!»
Женщина рассказала, что текст завещания был составлен открыто, в присутствии нотариуса. Та подтвердила: «Я не могу раскрывать тайну и текст завещания раньше времени, но не отрицаю показания дочери умершей».
Два коротких протокола легли в дело. Квартира была приватизирована и включена в наследственное имущество. Подробные показания дала соседка. Нет, пожилая женщина ни с кем не общалась и с трудом передвигалась по квартире. Внуки? Допрос молодых мужчин не прояснил. Это были обычные успешные люди, без проблем в жизни. У обоих в день смерти было алиби. В мистику я не верил, но стал плохо спать по ночам. Впервые в моей работе было такое дело: ни одной зацепки, ни одного доказательства! Вечерами дома я читал наш специальный журнал «Следственная практика». Десятки раскрытых, расследованных убийств. Аналогии с моим примером нет. Очень многое можно узнать исходя из принципа «Кому это выгодно?». Такого подозреваемого у меня не было. Участковый и дружинники отрицали наличие в районе маньяка. Я допросил два десятка человек. Результата не было. Мы с оперуполномоченным все время рисовали логические схемы взаимоотношений знакомых и родственников – мимо! Судебно-медицинский эксперт подтвердил первичный диагноз врача скорой – обширный инфаркт. Но находился ли он в причинной связи с визитером в день смерти, сказать не мог.
Начальник вытирал пот со лба. Я был пятый следователь за день, с которым он обсуждал ход следствия по уголовному делу. Он кивал головой, пока я докладывал обо всех проверенных мною направлениях плана: «Здесь какая-то парадоксальность. Мотив, цель – все отлетает в сторону. – Мужчина устало откинулся на спинку кресла, задумался». – «По-моему, ответ здесь где-то рядом, ближе, чем мы думаем!»
Шеф показал мне на холодильник: «Налей-ка нам по стакану нарзана. Стаканы в шкафу, на второй полке. Ну и жара сегодня! – Дело лежало перед ним на столе грудой бесполезных бумаг. И пустоты. – А что криминалисты? Там же две экспертизы!» – «Следы обычные, мужские, сорок второго размера. Микрочастицы показали пыль и траву. Пальцев нет. Эх, если бы была у нас в тот день собака!» – «А лучше был бы у нас ее последний гость», – с юмором парировал начальник.
Мне было не до смеха. Три нераскрытых убийства за два месяца. Так можно дойти и до неполного служебного соответствия! Мой грозный командир понимал мое состояние. «Трава? А что за трава?» – «Обычная, с улиц. Такой много и около дома, и на дороге, рядом с домом». – «А пыль?» – «Тоже уличная, не домашняя».
Его взгляд пронизывал меня насквозь. Тридцать лет на следствии, десятки грамот и ценных подарков от руководства. «А у нас с тобой тоже брюки в пыли?» – «Микрочастицы, наверно, имеются, – механически ответил я, но новая мысль искрой пролетела в моей голове, и я удивленно уставился на пожилое, усталое лицо напротив. – Неужели?» – «Вот-вот! – удовлетворенно подтвердил шеф мою догадку. – Покрути-ка ты дворника с этого участка, либо лицо, его заменяющее. А срок следствия, – он вздохнул, – придется продлить! Активизируйся!»