Сборник рассказов.
Шрифт:
— А скорость света-то падает! — выдал Ерофеич обычную присказку, выбираясь из стены космолета. Маленький бородатый старичок, одет в рванье. Встретишь такого на любой планете — примешь за бомжа. Вонять он должен-как помойка. А ведь нет. Ничем не пахнет.
— Ладно тебе, — сурово ответил я, скрывая радость. — Пойдем лучше песню сочинять…
Я развернулся, зная, что нуль-шишига последует за мной. Очень уж любопытен. И песни любит. За ними в гости и приходит.
Впервые
Не буду я их разубеждать.
Ерофеич — так называю его я. Настоящего имени старого пройдохи человеку не произнести, а кто выговорит — язык вывихнет.
А сам он приходит, когда хочет, и уходит — в любой момент. Вакуум и расстояния для него не помеха. А живет он, как я понял, почти столько же, сколько Галактика.
Завидуйте, какой у меня приятель!
— Что за песня-то? — поинтересовался нуль-шишига, усаживаясь прямо на пол. Человеческие условности ему — до фени. Захочет — на потолок сядет.
— Хвалебная, — с тоской вздохнул я, рассматривая стоящую на подставке лиру.
Ладно, сначала слова.
— Так в чем дело? — нуль-шишига усмехнулся, показав острые зубы, белые, как мрамор. — Начни так: славься, владыка ты наш благородный, покоя планеты надежный оплот, рука твоя мощная, силой налитая, нас к торжеству и победе ведет…
— Не, это занудно, — покачал я головой, опуская седалище в кресло. — На погребальный гимн похоже… Лучше вот так: эй, чувак, погляди на меня, я правитель, делай как я! Делай, как я!
— Мда, — нуль-шишига мерзко захохотал, отчего у меня закололо внутри головы. — Это ты где, на Гарлеме-13, такие стишата научился сочинять? Споешь подобное, тебя взашей попрут…
И то правда. Попробуем по другому.
— Муза, гнев ты воспой правителя многообильной Хиреи! — возопил я так, что Ерофеич подпрыгнул. — Что страх необорный внушает властителям многих планет!
— Нет, сегодня ты не в форме, — покачал головой нуль-шишига. — Повторяешься, как начинающий графоман. Давай лучше выпьем. У меня перцовка есть…
Огромная бутыль, извлеченная неведомо откуда, матово блеснула в свете ламп. Хитро смотрели с фирменной наклейки двое бородачей.
Я не стал спрашивать, где он взял бутылку. Ясно ведь, не купил.
А стены для персонажей космического фольклора — не помеха.
Из Большой Метагалактической Энциклопедии:
Перцовка: исключительно дорогой алкогольный напиток. Содержание спирта 40–60 %. Изготовляется на прародине-Земле семейным кланом Ладыгро, который бережно хранит секрет напитка. По преданиям, гнать п. начали еще в Дозвездную эру.
А на посадочном
Моя фига желтая, цвета кожи переболевшего болотной лихорадкой с Сириуса-2. Ничего, сойдет.
Меж кораблей — люди. Точнее — аэды. Бегают, обнимаются, ругаются. Кто-то струны дерет, голос пробуя, кто-то встречу отмечает. Все как обычно. Тоска.
Голова вновь болела. Уговорили мы с нуль-шишигой бутылку. Ой, хорошо посидели! А когда он уходил, странную фразу бросил. «Готов ты проснуться» — сказал, и исчез куда-то. В черную дыру, должно быть. По скорости света горевать.
Пока я над Ерофеичевой загадкой думал, песню сочинить так не успел. Полет закончился.
За иллюминатором — планетка сапфиром на бархате космоса возлежит, а мониторы планетарной обороны толстенные орудия на меня наводят. Так, для порядка.
Хирея.
— Это ты, Орфей, — сказал кто-то скучным, до боли в ушах скрипучим голосом, прерывая воспоминания. — Как здоровьичко?
— Не дождетесь, — повернувшись, я встретился взглядом со старым знакомым. Только головная боль помешала мне узнать его по голосу. Гистольф Тощий, лучший аэд Семи Бронзовых Солнц. Высок, худ, словно дистрофик, нос торчит, ножа острее. И презрение — в каждом жесте, в каждой части тела, даже в растопырке пальцев…
И правильно. Ему есть, чем гордиться. Не то, что мне.
А пахнет от него — духами. Сильно. Как от девки продажной.
Противно!
— Привет, Гистольф, — говорю. — И ты тут?
— Все тут, — махнул он рукой. — Все лучшие. Так что тебе ничего не светит.
— Это мы посмотрим! — отвечаю, а сам чувствую — злиться начинаю.
— Многопочтенные аэды! — голос прогремел над посадочным полем, сильный, хорошо поставленный. Давая мне миг справиться со злостью. — Через час вас ждут в Изумрудном Дворце для проведения жеребьевки…
— Ну ладно, Орфей, — на лице Гистольфа — уверенность в собственной победе. И не напрасная. Это в разговоре голос у него хрипит, а когда поет — звенит. Не хочешь — заслушаешься. — Желаю тебе удачного жребия. Может, хоть не опозоришься, как на Тенеболе…
Из Большой Метагалактической Энциклопедии:
Тенебола: иначе — праздник Тысячи Звезд. Проводится на Канопусе-8. Включает большой спортивный фестиваль, состязания аэдов. Посвящен божествам — покровителям Галактики.
Да, уел меня Тощий. По делу. Плохо тогда получилось, ой плохо…
Песню я сочинил, а как петь начал — слова забыл. Начисто. Тухлыми яйцами птицы Рух закидали. А уж они воняют! Позорище!
Ладно, чего теперь переживать. Поздно.