Сборник рассказов

Нивен Ларри

— Что-о?

— Есть разные способы приращения скорости. Она не обязательно зависит от солнечного света, во всяком случае, если стартуешь из циливизованной системы. В каждой такой системе на естественном спутнике построен пусковой лазер. Когда солнце слишком далеко, чтобы дать кораблю нужный толчок, на помощь приходит лазерная пушка. Лазер без труда сообщит парусу мощное ускорение, ничего при этом не испарив.

— Естественно, — откликнулся Моррис, но вид у него был весьма растерянный.

— Поэтому, направляясь к неизвестной

доселе системе, корабль вынужден тратить большую часть полетного времени на торможение. Нельзя ведь рассчитывать на то, что в неизвестной системе найдется пусковой лазер. Другое дело, когда планета назначения заведомо цивилизованна…

Моррис кивнул.

— Самое замечательное свойство лазерной пушки то, что если она разладится, прямо под боком существует цивилизованный мир, способный привести ее в порядок. Корабль с грузом товаров летит к другим звездам, а пусковая установка благополучно остается дома. Почему вы на меня так странно смотрите?

— Не примите в обиду, — сказал Моррис, — но откуда у толстеющего бармена такие глубокие познания в космической навигации?

— То есть? — я не понял его.

— Почему кораблю «монахов» пришлось так глубоко нырнуть в Солнечную систему?

— А, вот вы о чем. Причина в солнечном ветре. Такая проблема возникает каждый раз при подходе к желтому солнцу. Световой парус получает импульс от солнечного ветра так же, как и от давления света. Но солнечный ветер представляет собой, как известно, поток атомов водорода. Свет отражается от паруса, а солнечный ветер в нем застревает.

Моррис задумчиво кивнул. Луиза моргала, словно у нее двоилось в глазах.

— Парус теряет свободу маневра, — пояснил я. — Чтобы использовать солнечный ветер для торможения, надо идти прямо против него, прямо на Солнце.

Моррис опять кивнул. Я заметил, что глаза у него стекленели. У Луизы тоже.

— О, черт, — сказал я. — Ну и туп же я сегодня. Моррис, это и была третья таблетка.

— Вот именно, — ответил Моррис, продолжая кивать все с тем же застывшим взором. — Та самая, действительно очень необычная профессия, которую вы выпросили. Член экипажа межзвездного лайнера. О, дьявол!..

В голосе его слышалось отнюдь не отвращение, а зависть. Локтями он уперся в стол, положив подбородок на кулаки. Трудно уловить выражение лица человека, сидящего в такой позе, но то, что я сумел прочесть в его глазах, мне не понравилось. Ничего не осталось от солидного и честного человека, которого я днем впустил в свою квартиру. Сейчас предо мной сидел Моррис-патриот, Моррис-альтруист, Моррис-фанатик. Он, Моррис, откроет своей стране и всему человечеству путь к звездам. Никто не должен помешать ему. Тем более, я.

Опять читаешь мысли, Фрейзер? Должно быть, профессия капитана звездолета подразумевает умение читать мысли экипажа, чтобы суметь предотвратить мятеж, чтобы какой-нибудь кретин не пальнул тепловым лучом в «мпфф глип хаббабуб» или как оно у них там

называется. Во что-то такое, имеющее отношение к фильтрации воздуха внутри корабля.

И моя тяга к акробатике тоже, наверное, вызвана той же таблеткой. Тренировки на невесомость. Да, таблетка была содержательная.

Вот какую профессию следовало бы скрыть! Не ремесло дворцового палача, не нужное сегодня правительству, перешедшему на более утонченные методы, а профессию капитана звездолета, слишком ценный дар для людей, не научившихся еще летать дальше Луны.

И опять я последним понял, что к чему. Тугодум ты, Фрейзер.

— Капитан, — поправил я Морриса. — Не член экипажа, а капитан.

— Жаль. Член экипажа лучше разбирался бы в устройстве корабля. Слушайте, Фрейэер, какого состава экипажем вы способны командовать?

— Восемь и еще пять.

— Тринадцать космонавтов?

— Да.

— Почему же вы сказали «восемь и пять»?

Вопрос застал меня в расплох. Разве я?… Ах, да.

— У «монахов» такая система счета. Восьмеричное исчисление. Вернее, двоичное, но они группируют цифры по три, чтобы перейти к восьмеричному.

— Двоичное. Компьютерное исчисление.

— Серьезно?
–

— Серьезно, Фрейзер. Они наверное, давно уже используют компьютеры. С незапамятных времен.

— Будь по-вашему.

Я только сейчас заметил, что Луиза убрала наши пустые стаканы и отошла, чтобы наполнить их заново. Очень кстати, мне сейчас выпивка отнюдь не повредит. Свой стакан она оставила недопитым на столе. Поскольку я знал, что она возражать не станет, я отхлебнул из него.

Там была содовая. С лимоном. На вид и не отличишь от джина с тоником. Выходит, она снова села на диету. Но обычно, садясь на диету, Луиза объявляла об этом во всеуслышание…

Моррис гнул свое:

— Экипаж из тринадцати космонавтов — это «монахи», гуманоиды или кто-нибудь еще?

— «Монахи», — ответил я, не задумываясь.

— Жаль. В космосе есть гуманоиды?

— Нет. Двуногих много, но нет двух видов, похожих друг на друга, и ни одного, похожего на нас.

Луиза вернулась, поставила перед нами стаканы и села, не произнеся ни слова.

— Вы говорили, что раса, неспособная развить космоплавание, ничем не отличается от животных.

— С точки зрения «монахов», — напомнил я.

— Вот именно. Мне такая точка зрения кажется нелепой, ну да ладно. Но как быть, если раса развила космоплавание, а потом утратила его?

— Случается и так. Есть много путей возвращения цивилизованной расы в животное состояние. Атомная война. Или просто неумение выжить в сложных условиях. Или перенаселенность и вызванный ею губительный недостаток продовольствия. Или загрязнение окружающей среды отходами производства.

— Возвращение в животное состояние. Допустим. А нации? Предположим, две нации одной расы граничат друг с другом. У одной космоплавание развито, у другой…