Сборник рефератов по истории. 9 класс
Шрифт:
Уже 7 декабря Дзержинский представил проект учреждения комиссии. Ее состав предполагался из 10 человек, включая самого Феликса Эдмундовича. Задачи комиссии были сформулированы им предельно ясно: «Пресекать и ликвидировать все контрреволюционные и саботажнические попытки и действия по всей России, со стороны кого бы они ни исходили», а также «предавать суду Революционного трибунала всех саботажников и контрреволюционеров и вырабатывать меры борьбы с ними». В проекте отмечалось, что «комиссия ведет только предварительное расследование, поскольку это нужно для пресечения»[310].
Структурно комиссия разделялась на три отдела: информационный, осуществляющий сбор информации по всей России о неблагонадежных элементах, склонных к заговорщической деятельности;
В постановлении СНК приказывалось комиссии "обратить в первую голову внимание на печать, саботаж, кадетов, правых эсеров, саботажников и стачечников: меры, которые рекомендовалось употреблять в работе, были следующие: «Конфискация, выдворение, лишение карточек, опубликование списков врагов народа и т. д.»[311].
Как видим, меры, которые устанавливала новая Советская власть в борьбе со своими врагами – саботажниками и заговорщиками, были чисто репрессивными. А проводить их должна была Всероссийская Чрезвычайная Комиссия при Совете Народных Комиссаров по борьбе с контрреволюцией и саботажем, так утвердили полное официальное название этой организации. Впоследствии ее называли просто ВЧК, возглавил ее «железный Феликс», Дзержинский.
ВЧК, минуя все инстанции, подчинялась непосредственно Совете Народных Комиссаров, в одном из его постановлений указывалось, «что какие бы то ни было изменения постановлений комиссии Дзержинского, как других комиссий, назначенных Советами, допустимы только путем обжалования этих постановлений в Совет Народных Комиссаров, а никоим образом не единоличными распоряжениями комиссара юстиции». Таким образом ВЧК приобрела огромную власть и в то же время полную самостоятельность и свободу действий в проведении репрессий. Борьба с врагами Советской власти велась очень жестко. В воззвании «Социалистическое Отечество в опасности» говорилось: «Неприятельские агенты, спекулянты, громилы, хулиганы, контрреволюционные агитаторы, германские шпионы расстреливаются на месте преступления»[312].
Кроме того, нападки на Советы происходили как справа, так и слева. И ВЧК предпринимала меры против любой оппозиции.
Во время Февральской революции, освободившей тысячи политических заключенных, вышли на свободу и различные уголовные элементы. И они тоже представляли опасность для новой власти, принявшись за грабежи и разбой, чем дестабилизировали обстановку в стране. Уголовники чаще всего скрывались под защитой различных политических партий леворадикального и даже террористического направления. Более всего преступников привлекли в свои ряды анархисты. «За последние месяцы, – говорилось в одном из обращений президиума Московского Совета, – население взволновано было целым рядом налетов на отдельные дома и квартиры, на все усиливающееся количество ограблений и убийств, совершаемых под флагом различных групп анархистов, отчасти входивших в федерацию анархических групп, отчасти самостоятельных»[313].
Своевольно под свои «партийные» нужды анархисты занимали дома и другие помещения в городах России. И если в Петрограде им не давали «распоясываться», то в Москве они вели себя полными хозяевами. Так, «1 апреля в особняк по 1-й Мещанской улице явилась группа вооруженных лиц, человек 50, и заявила, что они – „независимые“ анархисты – занимают это помещение. Заняв особняк, они приступили к расхищению имущества»[314]. Чтобы выгнать их из здания, понадобилась целая рота Финляндского полка и «летучий отряд», но «независимые», встретив приближающиеся войска беспорядочной стрельбой, разбежались, кто через забор, кто через окошко.
Вообще, при занятии особняков анархисты руководствовались своеобразными мотивами: «Они выбирали стратегические пункты как раз против всех наиболее важных советских учреждений города», и поэтому в ВЧК имели основание предполагать, что «анархическими организациями руководит опытная рука контрреволюции»[315], т. е. в их среде готовится заговор против Советской
В ночь на 12 апреля одна из групп анархистов в 2 ч ночи заняла особняк; на протест хозяев, требовавших разрешения от Советской власти, было отвечено, что «Советская власть еле дышит»[316].
Но еще 11 апреля на экстренном заседании Чрезвычайной Комиссии было решено приступить к разоружению различных групп, именующих себя анархистами. За последнее время с их стороны произошел целый ряд вооруженных выступлений, сопровождавшихся насилиями и грабежами. Кроме того, имелись сведения, что у них хранится масса оружия, бомб, взрывчатых веществ и даже артиллерийские орудия. Все это, несомненно, представляло постоянную угрозу для населения Москвы и должно было быть ликвидировано.
Во время ликвидации между отрядами ВЧК и анархистами развернулась целая уличная война. Против занятых анархистами особняков были выставлены броневики, те же, видимо, разузнав о предстоящем их разоружении, подготовились к обороне: были выставлены пулеметы в окнах и на крышах соседних домов, расставлены часовые и даже поставлено горное орудие. После оживленной перестрелки со стороны анархистов раздался рев пушки. Тогда решено было обстрелять дома, где они засели, артиллерией. Только после этого боевики сложили оружие. В захваченных особняках были найдены склады различного вооружения: револьверы, винтовки, пулеметы, бомбы и бомбометы. В подвалах были обнаружены большие запасы продовольствия.
Это действительно были «гнезда, на которые могла опереться любая контрреволюция»[317]. Среди арестованных анархистов был отмечен целый ряд лиц с громким уголовным прошлым. В силу этого обстоятельства все мероприятия по ликвидации враждебного большевикам движения представили как борьбу обыкновенными преступниками. «Нашей задачей, – говорил Ф. Э. Дзержинский, – с самого начала возникновения Чрезвычайной Комиссии как органа борьбы с антиреволюционными явлениями была борьба с преступностью во всех ее проявлениях. Поэтому совершенное нами очищение города в ночь на 12 апреля следует рассматривать как одно из наших мероприятий, осуществленное в широком масштабе»[318]. Руководитель ВЧК подчеркивал: «Мы ни в коем случае не имели в виду и не желали вести борьбу с идейными анархистами, и в настоящее время всех идейных анархистов, задержанных в ночь на 12 апреля, мы освобождаем». Но, говорит он: «Идейных анархистов среди лиц, задержанных нами, очень мало, среди сотен – единицы»[319]. А так ли это? Ведь как же тогда, в то революционное время, можно было отличить идейного от неидейного? Да и вряд ли их различали.
Другим важным мероприятием ВЧК в первые месяцы ее существования была ликвидация так называемого левоэсеровского мятежа. Как известно, в марте 1918 г., после IV Всероссийского съезда Советов, на котором большинством голосов был ратифицирован мирный договор с Германий, левые эсеры вышли из состава Совета Народных Комиссаров. На V Всероссийском съезде Советов они вновь призвали к разрыву мирного договора с Германией и возобновлению боевых действий. Более того, член ЦК партии эсеров Б. Камков угрожал с трибуны съезда германскому послу Мирбаху, находившемуся в дипломатической ложе.
За угрозой последовали действия. 6 июля во второй половине дня в посольство Германии в Москве явились двое мужчин, представившихся сотрудниками ВЧК Блюмкиным и членом Революционного трибунала Андреевым. Предъявив удостоверение с подписью Ф. Э. Дзержинского и печатью ВЧК, они потребовали встречи с послом.
После непродолжительной беседы с Мирбахом пришедшие открыли стрельбу, Блюмкин бросил бомбу, оборвавшую жизнь посла, после чего террористы с места преступления скрылись.
Учитывая возможные серьезнейшие политические осложнения, расследование дела взял на себя Ф. Э. Дзержинский. Изучив оставленные в посольстве документы террористов, чекисты пришли к выводу, что, наряду с поддельными подписями, бланк и печать были подлинными. Блюмкин действительно работал в ВЧК в должности начальника секретного отделения, принадлежал к партии левых эсеров. Андреев числился фотографом ВЧК.