Сборник рефератов по истории. 9 класс
Шрифт:
Местные ЧК стояли на страже революционного порядка и принимали меры для пресечения и предупреждения контрреволюционных выступлений, погромов и черносотенных беспорядков. Подчинялись они только ВЧК, но давали отчет о своих действиях и Советам рабочих и крестьянских депутатов. Полномочия Губчека были ограничены слабо, она имела полную административную власть на местах.
В Саратовской губернии уже 25 февраля исполком Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов постановил: «Создать отдел по борьбе с контрреволюцией». «Ввиду остроты переживаемого момента, – говорилось в резолюции, – отделу предоставляются неограниченные полномочия по борьбе с врагами народа и революции»[334]. После
5 мая 1918 г. местная газета «Известия Саратовского Совета» сообщила о переименовании отдела по борьбе с контрреволюцией в Чрезвычайную Комиссию[335]. Первым крупным делом Саратовской Губчека стала ликвидация контрреволюционного мятежа в мае 1918 г.
Еще в январе в Саратове тайно образовался полк из бывших офицеров и юнкеров. Незадолго до мятежа в город направлялись банды разного сброда в виде террористов и прочего преступного элемента, которые являли собой просто грабителей. Эти господа вошли в связи с офицерскими организациями, правыми социал-революционерами и т. д. Они подготавливали даже взрыв здания Совета, но заговор тогда был раскрыт, так называемый «Союз фронтовиков» ликвидирован, руководителей его арестованы, но многим удалось скрыться.
За 2–3 дня до восстания в Саратов прибыл броневой дивизион, солдаты которого пожелали разделить между собою 50 000 рублей. Военный отдел этому незаконному намерению воспрепятствовал. Тогда была пущена провокация: одной из отправляющихся на фронт батарей был передан приказ разоружиться. Солдат напоили допьяна. Затем раздались провокаторские выстрелы, а дальше стали стрелять из орудий куда попало. Отправившиеся для убеждения возмущенных солдат представители военного отдела были арестованы. В то же время явились подстрекатели и между ними один социалист-революционер, объявивший, что за них завод Гантке, причем подстрекатели призывали вырезать большевиков, указывая их помещения белогвардейцам.
Бывший казачий офицер Викторов составил за ночь план разрушения здания Совета и с утра открыл ураганный огонь по городу. Он заявил: «Я разрушу весь город – мне наплевать, но уничтожу Совет…»[336].
В первую ночь мятежа советский отряд, всего в 150–200 человек, сумел удерживать на почтительном расстоянии пьяных мятежников. Вскоре в Совет явились социалисты-интернационалисты: венгры, немцы, чехословаки и проч. А за ними подошли и рабочие силы. Викторов прямо заявил, что нужно разоружить вообще всех рабочих, так, как это бывает во всех революциях: стараются разоружить рабочих.
Через день в лагере контрреволюционеров началось разложение. В городе начались грабежи, что, как писали тогда газеты, «отравило удовольствие буржуазных дам с их кавалерами, уже предвкушавших гибель Советской власти»[337].
На другой день утром советские войска перешли в наступление на мятежников, без боя был взят вокзал, и начался артиллерийский обстрел восставших, что привело к их бегству.
23 мая Н. И. Подвойский докладывал В. И. Ленину: «Мятеж окончен. Выступления контрреволюционеров, белогвардейцев и румынских банд успешно ликвидировались с помощью рабочих, окрестных крестьян и верных Советской власти частей Красной Армии. Производятся массовые аресты. В городе спокойно».
Это было «боевое крещение» саратовской Губчека. В Саратове было не очень-то уж и спокойно, как сообщалось в телеграмме Ленину. Известия о разоружении террористов и ликвидации белогвардейских банд поступали
5. ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Октябрьский переворот, произведенный большевистской партией, положил начало массовому террору, невиданному в истории России. С первых дней революции по приказам «сверху», а не по инициативе «снизу», расстреливали и арестовывали слоями, по классовой, профессиональной или партийной принадлежности. Так, в конце ноября 1917 г. арестовывают всех служащих Государственного банка, а в декабре – всех руководителей кадетской партии.
В Петрограде арестованных заключают, как правило, в тюрьмы Кронштадта, а особо важных – в Петропавловскую крепость. При поставленных на такую широкую ногу арестах уже к началу февраля тюрьмы были переполнены и ощущали острую нехватку продовольствия. А уже 21 числа в связи с переполнением тюрем и отсутствием продовольствия для заключенных, Совнарком заявил, что "неприятельские агенты, спекулянты, контрреволюционные агитаторы и германские шпионы будут расстреливаться карательными органами Советской власти на месте преступления.
Примеру столицы последовала Москва. 23 февраля Моссовет объявил Москву на военном положении и указал, что «лица, застигнутые на месте совершения ими преступления… будут расстреливаться отрядами революционной армии», а «организаторы контрреволюционных восстаний и выступлений» – предаваться «чрезвычайному революционному суду».
Террор – это убийство, пролитие крови, смертная казнь. Но террор не только смертная казнь, которая ярче всего потрясает мысль и воображение… Формы террора бесчисленны и разнообразны, как бесчисленны и разнообразны в своих проявлениях гнет и издевательство… Террор – это смертная казнь везде, во всем, во всех его закоулках…
Сообщения о раскрытии ВЧК контрреволюционных заговоров появлялись в газетах почти ежедневно. Но даже эти масштабы не удовлетворяли Ленина. Когда 20 июня в Петрограде убили комиссара по делам печати, пропаганды и агитации В. Володарского и Петроградский Совет не ответил на покушение красным террором, Ленин обрушился на Зиновьева: «Мы компрометируем себя: грозим даже в резолюциях Совдепа массовым террором, а когда до дела, тормозим революционную инициативу масс, вполне правильную. Это не-воз-мож-но! Террористы будут считать нас тряпками. Время архивоенное. Надо поощрять энергию и массовидность террора против контрреволюционеров, и особенно в Питере, пример коего решает»[338].
Несколькими днями позже в докладе съезду Советов Ленин сформулировал один из основных принципов советской карательной политики: «Революционер, который не хочет лицемерить, не может отказаться от смертной казни. Не было ни одной революции и эпохи гражданской войны, в которых не было бы расстрелов»[339].
Руководитель одного из отделов ВЧК А. Х. Артузов, оценивая итоги работы, писал: «Наш фронт незрим, прикрыт секретностью, дымкой таинственности. Но и на этом, скрытом от сотен глаз фронте бывают свои „звездные“ минуты. А чаще всего геройство чекиста заключается не в единственном подвиге, а в будничной, напряженной, кропотливой работе, в той возвышенно-значительной борьбе, не знающей ни передышек, ни послаблений, в которой он отдает все, что имеет»[340]. Артузов, как и тысячи чекистов, честно служащих своему делу, искренне считал, что деятельность органов безопасности всегда и во всем направлена во благо народа и что карающий меч революции в руках ВЧК развернут исключительно против ее врагов, а россиянам, не причастным к контрреволюционным организациям, нечего бояться. Ведь чекисты в ходе своей «кропотливой» работы, «не знающей ни передышек, ни послаблений», сумеют отличить врага от честного гражданина.