Сборник стихов
Шрифт:
Как пальцы времени сошлись
Любите мерзлые стволы
Они – как полные столы
Как страны с джунглями и львами
Ведь там – у них над головами
Плоды становятся словами
И открываются пред вами
И расточаются миры
И вот старинный сад летит
Сквозь холод зла и бездну ночи
Сквозь страшный суд, но, между прочим
Все это саду не вредит
Под звездами и между звезд
Не верь – сады
Их в рай весенний забирают
Куда метель не долетает
Куда беда пути не знает
И не дотянется мороз
А нашему не убежать
Ему весь век стоять меж нами
И землю круглую корнями
Над черной пропастью держать
Шел по стеклам от стужи
Перезвон темно-синий
И ладони снаружи
К ним прикладывал иней
Все, что под абажуром
Желтым светом намокло
Старых кружев ажуром
Налипало на окна
Как дымок сигаретный
Как над чашечкой кофе
Плыл во тьме беспросветной
Чей-то призрачный профиль
И морозная кромка
Отступала от окон
И вплеталась поземка
В заблудившийся локон
И цеплялась беда
За портьерные ткани
И дрожала звезда
Как чаинка в стакане
Будто этой зимой
Подоконник с геранью
Между светом и тьмой
Был единственной гранью
Мороза дубленая шкура
Под тяжестью ночи трещит
И месяц с китайским прищуром
В метельную дудку пищит
Летят самоходные сани
И воздух закутан в бензин
А где-то в далеком Ливане
О вьюге поёт муэдзин
Он свет собирает горстями
Седины купает в лучах
И кажутся беды гостями
В продрогших моих волостях
Так в томном зрачке океана
Полярные звезды гостят
И в черной утробе фонтана
На счастье монетки блестят
А.Л.
Холодные камешки вдоль языка -
«Морозы, морока, морошка»
Как рваные фразы плывут облака
И звездная мечется мошка
Ты можешь как льдинки слова подобрать
Подстать твоим нищим алмазам
И будут полярные вальсы сиять
Над городом нашим чумазым
А в книгах жирна типографская гарь
Гремят пересохшие спички
И черные тропы диктует январь
И ночь закрывает кавычки
Но камни тускнеют, и крошится лед
Зевает озябший мечтатель
И белым надгробием солнце встает
Едва повернешь выключатель
Они
В трамвайчике красном
Уехал счастливый билет
Напрасно. Напрасно.
Рассыпалось всё, что вовне
На «право» и «лево»
И в каждом отдельном окне
Отдельное небо
Ему не молиться о ней
И свечек не ставить
У длинных вечерних теней
Короткая память
И тычет мизинцем в зенит
Тончайшее скерцо
Трамвайное сердце гремит
Трамвайное сердце
Она его тоже не ждёт
Что может быть проще?
Белесая вечность падёт
На черную площадь
И прочь полетят фонари
И звезды качнутся
И тонкие рельсы вдали
Как руки сплетутся
Блестели виноградные глаза
И море колыхалось по-верблюжьи
Вытягивалась молнии лоза
До самых звёзд – приветливых и южных
А в трюмах кахетинское вино
Прислушивалось к капельному плясу
И палуба рубилась в домино
С дождем, одетым в выцветшую рясу
Без умолку трещали паруса
Пенька ворчала нудно и визгливо
Блестели виноградные глаза
И спали амфоры – на самом дне залива
Бежала ночь по черной кромке скал
На стайку нот охотилась гитара
И добрый демон – как любви – искал
Погибели, и звал ее: «Тамара»…
Стояла ночь – что твой рояль
И ветер шествовал во фраке
Самодовольный лунный враль
Сиял как блик на черном лаке
Смычками ливень помыкал
Мерцали запонками лужи
И гром по клавишам скакал
В тумане оркестровых кружев
Так Шуберт норовил украсть
Тональность у природы хрупкой
Но вдруг наваливалась страсть
И лепка становилась рубкой
Так рухнул первородный грех
На первозданную беспечность
И хрустнул черепной орех
Таящий сморщенную вечность
Стасу Беляеву – лучшему в мире Меркуцио
Верона спит. Ее ночник – луна
Чернее сна лишь шрамы на бумаге
Отяжелев от скуки и вина
Спят удальцы, во сне сжимая шпаги
Верона спит. Но храп похож на стон
Над городом смертельная истома
Свеча коптит. Увял ее бутон