Сборник юмора из сетей
Шрифт:
Борменталь с дочерью добрались до двери коттеджа и постучали. Дверь тут же бесшумно распахнулась, и на пороге возник Швондер с пистолетом в руке.
– Стоять! Ни с места! Стрелять буду!
– прокричал он.
Алена в страхе спряталась за спину отца.
– Это я, Борменталь, Михал Михалыч! И дочь моя, Алена!
– громко произнес Борменталь.
Швондер опустил пистолет и указал другой рукою в дом. Они прошли темным коридором и вошли в комнату, поражавшую аскетизмом. Железная крашеная кровать, заправленная по-солдатски тонким
Швондер был в пижамных брюках, в которые была заправлена гимнастерка с прикрученным к ней орденом Красной Звезды. Он положил пистолет на тумбочку и повернулся к гостям.
– Михаил Михайлович!
– собравшись с духом, громко начала Алена. Наша школа приглашает вас на встречу. Мы просим рассказать о вашей биографии...
– Ей директриса поручила, - словно извиняясь, сказал Борменталь.
– Правнучка, значит... Благодарю... Правнучка за прадеда не отвечае т...
– бормотал Швондер, кивая.
Борменталь осматривал комнату.
– Вы давно здесь живете?
– спросил он.
– Да лет шестьдесят. Как институт построили... этой контре.
– Вы у Преображенского работали?
– Работал, да. При нем... Пойдемте, я вам покажу, у меня тут целый музей...
Старик пошаркал в соседнюю комнату. Борменталь с дочерью двинулись за ним.
Там, и вправду, был музей. В центре, на специальной подставке, стояла бронзовая собака на коротких обрубленных лапах. По стенам висели фотографии в строгих рамках, именная шашка; на столе, накрытые толстым стеклом, лежали грамоты.
Алена с удивлением рассматривала музей.
– Собака... с памятника?
– с удивлением догадался доктор, указывая на бронзовую тварь.
Швондер вытянулся, глаза его блеснули.
– Не сметь называть собакой! Это товарищ Полиграф Шариков, красный командир!
– Позвольте... Но ведь это - собака, - смущаясь, сказал Борменталь.
– Для конспирации, - понизив голос, пояснил Швондер.
– Красный командир, говорю.
– У-у, какой красный командир, - протянула Алена, дотрагиваясь до несимпатичной оскаленной морды собаки.
– Сберег от вредителей. Прекрасной души человек... А все дед ваш!
– с угрозой произнес Швондер.
Он распахнул створки шкафа. Полки были уставлены папками. Швондер извлек одну. На обложке было написано "Борменталь И.А. Начато 10 февраля 1925 года. Окончено 2 мая 1937 года".
– Ввиду истечения срока давности...
– сказал старик, обеими руками передавая папку Борменталю.
– Маринка, смотри! Колоссальная удача!.. Да иди же сюда быстрей! Борменталь торжествующе бросил папку на стол.
Жена оторвалась от газеты, недоверчиво посмотрела на Митю, затем нехотя подошла к столу.
Борменталь, волнуясь, развязал тесемки папки и раскрыл ее. С первого листа смотрела на них фотография Ивана Арнольдовича Борменталя с усиками, в сюртуке и жилетке покроя начала
– Смотри! Это мой дед!
– провозгласил Борменталь.
– Я же его не видел никогда. Даже не представлял - какой он. А он здесь работал, оперировал...
Дмитрий выложил на стол кучу документов из папки, стал перебирать. Марина смотрела без особого интереса.
– А вот профессор Преображенский, - Борменталь поднял со стола фотографию.
– Тот, что на памятнике... Между прочим, гениальный хирург!
– Митя, где ты это взял?
– спросила жена.
– Это мне Швондер дал. Чудный старик. Немного в маразме, но все помнит...
– Дарья Степановна говорит - он тут дров наломал, - сказала Марина.
– Знаю, - кивнул Борменталь.
– Время было такое. Одни оперировали, другие... сажали...
– Не понимаю!
– Марина дернула плечом и отошла от стола.
Борменталь извлек из бумаг тонкую тетрадку.
– Господи! Дневник деда...
– Борменталь уселся за стол, в волнении раскрыл тетрадь и начал читать вслух: - "История болезни. Лабораторная собака приблизительно двух лет от роду. Самец. Порода - дворняжка. Кличка - Шарик..."
– Очень интересно!
– иронически пожала плечами Марина, снова погружаясь в газету.
Борменталь заскользил глазами по строчкам.
– Чудеса в решете! Слушай!.. "23 декабря. В 8.30 часов вечера произведена первая в Европе операция по проф. Преображенскому: под хлороформенным наркозом удалены яички Шарика и вместо них пересажены мужские яички с придатками и семенными канатиками..."
– Чем?
– поморщилась Марина.
– Митя, пощади!
Борменталь обиженно засопел, но чтение вслух прекратил. Однако, про себя читал с возрастающим интересом, постепенно приходя во все большее и большее изумление.
Наконец он вскочил со стула и обеими руками взъерошил себе волосы.
– Невероятно! Оказывается, это никакая не легенда!
– он кинулся в кухню, схватил чашку, быстро налил себе половником компота из кастрюли, отхлебнул.
Марина с тревогой следила за ним.
– Была такая операция! Собака стала человеком!
– провозгласил Борменталь.
– Это потрясающе!
– Да что же в этом потрясающего, Митя? Собака стала человеком. Ты подумай. Кому это нужно?
– возразила жена.
– Ты ничего не понимаешь в науке!
– запальчиво воскликнул Борменталь.
– Необыкновенная, потрясающая удача!
– Не понимаю, чему ты радуешься. Встретил мерзавца, который ухлопал твоего дедушку - и радуешься!
– Радуюсь победе разума! И тому, что деда нашел. Я же не знал о нем ничего...
– борменталь подошел к клавесину, откинул крышку.
– Ничего не осталось, кроме вот этого!
– он ткнул пальцем в клавишу.
– Представь себе: были Борментали. Много Борменталей. Несколько веков! И вдруг одного изъяли. Будто его и не было. А?! Что это означает?