Сборник. Бездушный 1. Компиляция

Баковец Михаил

— О как? — раздалось с той стороны преграды, после чего что-то негромко прошелестело, чуть слышно звякнуло, и левая створка стала раскрываться. Когда она была полностью сдвинута, моим глазам предстал крепкий высокий мужчина лет сорока во всём кожаном, гладко выбритый и с длинными чёрными волосами, завязанными на затылке в хвост. Оглядев нас, он хмыкнул и взялся за вторую воротину. Когда ворота оказались полностью открыты, он махнул рукой кучеру:

— Заезжай!

Вслед за повозкой во двор вошли мы со слугой. И сразу же кузнец закрыл проезд.

— Я Даф, молодой

господин, — представился владелец подворья.

— Иван.

— Рад личному знакомству, а то до меня только слухи доходили. Что привело тебя ко мне, Иван?

— Вот, — я достал из инвентаря палаш древних и протянул его собеседнику. — Это оружие нужно осмотреть, вывести вердикт в том плане, годится ли оно для боя, и если да, то заточить.

— Работа древних, — с первого взгляда, даже не беря в руки клинок определил он. — Считай, что вынес твой, хех, вердикт. Годится и для боя, и чтобы на баллах пофорсить. С заточкой тоже справлюсь.

— Сколько возьмёшь за это?

— За один клинок-то? Да ещё сыну госпожи? Ни единой марки! — фыркнул он.

— Дело в том, что у меня клинок не один такой.

После этих слов он принялся меня сверлить пристальным взглядом. Затем махнул рукой в сторону кузницы:

— Пошли туда.

Слуга остался во дворе вместе с возницей, который спустился с облучка, чтобы размяться.

В кузнице у Дафа царил такой порядок, что я слегка засомневался в том, что это место для грязных и тяжёлых работ. Только запах жжённого угля и металла, намертво въевшийся в стены, сообщал о том, что кузница не простаивает.

— Выкладывай сюда, — он похлопал лопатообразной ладонью по широкому столу, сколоченному из массивных досок без единого сучка и трещины толщиной сантиметров шесть или семь. Ножки и перекладины у стола — брусья сантиметров по пятнадцать толщиной. А дальше у него стали расширяться глаза по мере того, как я доставал из инвентаря свои трофеи и те оказывались на столешнице. — Кому нужно душу продать, чтобы стать таким же везунчиком, как ты, парень?!

И не став дожидаться моего ответа закопался в оружие. Каждый клинок он бережно брал в руки, осматривал, взвешивал, дышал, нюхал и даже пробовал некоторые на вкус, касаясь кончиком языка стали.

— Даф, если можно, то вот эту пару сегодня бы привести в порядок, — я выложил последними шпагу и дагу, на которые положил взгляд ещё в том подземелье.

— Себе присмотрел? — мигом сообразил кузнец.

— Ага.

— Сделаю. Мне понадобится чуть больше часа на этот гарнитур. Ты можешь отдохнуть у меня дома. Жена с дочками накормят и напоят.

— Даф, не прими за обиду, но предпочту погулять по городу. Я тут всего несколько дней и до сих пор ни разу не вышел за стены имения, — вежливо ответил я мастеру.

— Ну, или гуляй, — пожал он плечами.

Повозку я оставил во дворе кузнеца, а сам в сопровождении слуги отправился глазеть на местные достопримечательности. Во время прогулки обратил внимание на немаленькое число воинов, патрулирующих улицы и торчавшие на стенах и дозорных башнях.

— Что-то случилось или здесь всегда так? — поинтересовался я у своего провожатого.

—

Госпожа опасается мести со стороны машин, поэтому приказала усилить патрули и посты на стенах. Обычно же в городе спокойно и куда меньше солдат. Пару раз в год случается наплыв наёмников и поисковиков. В такие моменты стражников тоже больше дежурит, — пояснил он мне.

— Понятно.

К Дафу я вернулся спустя полтора часа. Не успел переступить порог его мастерской — ворота мне открыл мой возница — как кузнец выпалил:

— Иван, подари мне его!

И показал мне клинок, похожий на шамшир с большой елманью, сильно изогнутым клинком и широким плоским навершием на обухе рукояти. Гарда и лезвие у клинка были изукрашены мелкими узорами, изображающими сражения между воинами и сцены охоты, причём рисунки плавно и гармонично переходили друг в друга.

— Он твой, Даф!

Сколько же мало нужно мужику. Всего лишь дать ему что-то из его увлечения. Услышав мои слова, кузнец расплылся в широкой счастливой улыбке. Та мгновенно скинула ему лет двадцать, на несколько мгновений превратив в молодого беззаботного юношу.

Через полчаса я попрощался с ним, забрав свою оружейную пару с большим прямым мечом, похожим на китайский цзянь.

* * *

Возвращение молодости — это новый навык, который предстояло изучить. На его изучении настояла Инвара.

— Иван, ты выглядишь старше, чем рекруты академии. Пусть на пару лет, но это много. А если учесть, что старше самых взрослых рекрутов, то рядом с самыми молодыми ты покажешься чуть ли не стариком, — сказала она мне.

— Ну спасибо, матушка, за тёплые слова.

— Уж поверь мне. Восемнадцати-девятнадцатилетние юнцы и юницы именно так и думают о тех, кому под двадцать пять и больше, — чуть улыбнулась она. — Заодно будет меньше вопросов к тебе.

— Это вряд ли, матушка, — не согласился я с ней. — Ступень не скрыть. И иметь тридцатую в двадцать лет — это невероятно.

— У нашей семьи имеются свои секреты, при правильной подаче которых многие и самые острые вопросы отпадут сами.

Что ж, навык я изучил, подняв его до восьми единиц. Этого вполне хватило, чтобы выглядеть на восемнадцать-девятнадцать лет. Правда, по всем документам я стану проходить, как двадцатиоднолетний.

Узнав, что у меня есть талант по увеличению размеров тела, Инвара настояла на его поднятии на несколько единиц, чтобы подогнать мой рост до планки в сто девяносто семь сантиметров. В каком-то роде мне повезло, что я с рождения был худощавым. И теперь не стал гигантом поперёк себя шире. Иначе сейчас не вписывался бы в стандартные дверные проёмы. А суть просьбы Инвары крылась в том, что весь род Рансур отличался высоким ростом. Правда, к нему прикладывалась и обязательная худоба. Но женщина решила, что пусть будет хотя бы один параметр из родовых признаков. Позже, когда мне «стукнет» года двадцать три, то применю ещё раз талант, чтобы увеличить рост на десять сантиметров и тогда догоню «предков», среди которых не было никого ниже двух метров и пяти сантиметров. Почему-то у Инвары был пунктик на этом моменте.