Сборник. Бездушный 1. Компиляция
Шрифт:
Через пять минут мне вручили гранату на короткой ручке с осколочной рубашкой в виде широкого кольца, покрытого мелкими ромбиками-насечками.
— Я скоро закончу, — пообещал и устроился на какой-то куче земли, кинув сверху пару обломков от досок в качестве сиденья. Чтобы на меня не глазели почём зря и не отвлекали от работы, я активировал амулет с отводом взгляда.
Над гранатой, если не ошибаюсь, РГД-33, я потрудился как следует. Те немецкие 'колотушки' с этой поделкой и близко не стояли. Я увеличил огненную вспышку до семи метров радиусом и усилил ударное (вроде бы фугасность… или бризантность, чёрт, не помню) воздействие гранаты. То есть, она теперь
— Я всё, — отключив амулет, я поднялся с досок и направился в сторону Невнегина, вокруг которого собралось человек пятнадцать, причём десять из них носили командирские петлицы. — Держите.
Гранату от меня принял один из спутников генерала с невероятно подозрительной миной на лице да ещё встал между мной и Невнегиным. Неужели подумал, что я могу устроить покушение? Глупый, ведь я мог кинуть её не подходя вплотную, или показывает перед высшим командиром свои рвение и преданность?
— Как ей пользоваться теперь? — поинтересовался комдив.
— Как обычной, только кидать нужно подальше, изо всех сил, а то и гранатомётчику достанется от взрыва. Но зато она уничтожит даже средний танк при удачном попадании. Уж гусеницу порвёт в лоскуты точно, — ответил я ему.
Кроме подозрительных и частью любопытных взглядов я больше ничего не получил с их стороны. Никто не полез с расспросами, претензиями, не кривил губы в презрительном 'фи-и'. Наверное, Невнегин успел поговорить с ними и рассказал ту историю, что ему выдал я. Только вряд ли ему поверили. Скорее всего, сами в смятении ищут версию, в которую укладываюсь я, поведение командира и его байку. Думаю, что кое-кто и вовсе считал, что генерал немного повредился рассудком на почве всех тех несчастий, которые обрушились на его голову с момента двадцать второго июня.
Импровизированное стрельбище устроили в тылу, от последней линии траншей до тренировочных огневых позиций было примерно двести пятьдесят метров. И ещё на сто с небольшим метров вперёд вынесли мишени — чурбаки и камни.
— Где ваше хвалёное оружие? — поинтересовался генерал. — Вы его из кармана достанете?
— Сейчас привезу, — сказал я в ответ и направился к дому.
Всё моё снаряжение, всё то добро, что я накопил за время пребывания в новом мире, я устроил на велосипед, на котором уже сам не ездил, а использовал в виде эдакой тележки. Сейчас мой двухколёсный конь стоял у стены дома, скрытый чарами от посторонних глаз. Представляю, как вылезли глаза у наблюдающих за мной бойцов и командиров, когда я протянул руку к пустой стене и вдруг там появился велосипед! Его я привёз к генеральской компании и попросил помочь разгрузить. Когда вещи были сняты (оружие в одной кучке, боеприпасы в другой, прочее в третьей), я попросил представить тех, кто будет им пользоваться на демонстрационных стрельбах.
— Сержант Пехтель, красноармейцы Титов и Макаров, лейтенанты Шишов и Сардарян, старший лейтенант Иванов, — представил мне стрелков генерал.
— С немецким оружием знакомы? — я посмотрел на группу бойцов и командиров. — Кто встанет за пулемёты?
— Я с лейтенантами, — мотнул головой старший лейтенант. — И все знакомы. Я с эмгачом десять атак отбил. Да и все мы не один день воевали чужим оружием. Разрешите вопрос, товарищ…
— Глебов. Разрешаю, — кивнул я.
— В чём особенность этих пулемётов? Вот смотрю на
— Хм… дело в них…
— Старший лейтенант Иванов! — одёрнул его Невнегин и перебив меня. — Ваша задача провести тренировочные стрельбы из образцов оружия, предоставленный товарищем, а не задавать ненужные вопросы.
— Извините, товарищ генерал, — вытянулся тот в струнку. — Больше не повторится.
Я решил промолчать. Пусть их. Сами разберутся. Тем более, суть я генералу сообщил, а дальше он решает, что сообщить подчиненным, а о чём лучше стоит промолчать.
Разобрав оружие, военные разошлись по позициям. На пулемёт я выдал по двадцать патронов, к карабинам по пять. Все боеприпасы были обычными, не зачарованными. Для небольшой демонстрации возможностей артефактного оружия и таких за глаза хватит.
— Майор Ефимов!
— Я, товарищ генерал!
— Командуйте группой.
— Есть.
В общем, что могу сказать о стрельбах? Многое, но если кратко, то — полный шок! Бойцы и командиры Красной Армии получили незабываемые впечатления от оружия с моими магическими рунами. Пули пробивали насквозь и ращепляли несокрушимые с виду камни и колоды. А взорвавшаяся граната среди каменного щебня и разбитых на поленца чурбаков превратила всё это в пепел, песок и чёрное пузырящееся стекло.
После такого командиры посмотрели на меня совсем другими глазами. Один даже порывался поговорить со мной плотно, но ему не дал генерал, который быстро увёл меня в дом. Перед уходом приказал особое оружие доставить туда и собрать все немецкие боеприпасы, которые имеются на руках у бойцов в окопах.
— Товарищ Глебов, — произнёс Невнегин, оказавшись со мной наедине в комнате, — я видел, что вы за какие-то пятнадцать-двадцать минут превратили гранату в мощнейший фугас. Увидел, как с виду стандартные винтовки и пулемёты показали результаты, до которых не дотянуться крупнокалиберным пулемётам и противотанковым ружьям. И я хочу… прошу вас сделать с остальным оружием в дивизии то же самое. Это возможно?
— Да.
— Я…
— Но займёт месяц, два или даже дольше, — перебил я его. — Можете посчитать сами времязатраты с учётом простой гранаты. На винтовку я потрачу около часа, на пулемёт минут на пятнадцать или двадцать больше. На пушку уйдёт часа три, наверное.
В этот момент отворилась дверь, и в комнату вошёл один из командиров, что присутствовали на демонстрационных стрельбах.
— Товарищ Глебов, это товарищ дивизионный комиссар Маслов, — генерал представил вошедшего. — Товарищ комиссар, о товарище Глебове я вам уже рассказывал.
— Здравствуйте, так вы учитель самого Мессинга?
— Да. Не верите? — я посмотрел ему в глаза.
— Сложно не верить после того, чему был свидетелем полчаса назад. И ведь на гипноз такое не спишешь, — покачал он головой, быстро отведя в сторону взгляд. Хе-хе, в гипноз не верит, но списывать его не хочет.
— Оружие где? — спросил у него генерал.
— Там, — комиссар мотнул головой в сторону двери, — в сенцах. Я рядом поставил на охрану Иванова и своего Терентьева. И там ещё морячки принесли свои противотанковые ружья с патронами. Они-то зачем?
— А это… товарищ Глебов хочет сделать их такими же, как винтовки, из которых наши бойцы только что стреляли. Говорит, тяжёлый танк пробьёт насквозь, как зайца, — сказал Невнегин.
— Да, пробьёт, — кивнул я. — Если только стрелок попадёт в него. Стрелять можно и с километра, даже дальше — мощи пули хватит на пробитие брони. Но повторюсь — ещё нужно попасть с такого расстояния.