Сборник.Том 2
Шрифт:
— Ага! — сказала Василия. — Ваше лицо, землянин, не такая непроницаемая маска, как вы, наверное, думаете. Он угрожал вам психическим зондированием?
— Про него упоминалось, — ответил Бейли.
— Всего один день — и уже упоминалось! Полагаю, вам стало не по себе?
— Да.
— А причины о нём упоминать не было?
— Нет, причина была, — поспешно возразил Бейли. — Я сказал, что у меня промелькнула мысль, которую я тут же забыл. И вполне логично было указать, что психическое зондирование могло бы помочь мне вспомнить эту мысль.
— Ну, это не причина! —
— Но не когда зондирование производит специалист. Доктор Фастольф, например.
— Он?! Да он не отличит один конец зонда от другого. Он теоретик, а не практик.
— Ну пусть не он, но специалист. Собственно, доктор Фастольф не говорил, что проведёт зондирование сам.
— Нет, землянин, таких специалистов не существует. Ну подумайте, подумайте же! Если бы кто-то мог проводить психическое зондирование людей со стопроцентной гарантией и если Хэн фастольф так уж озабочен проблемой дезактивации робота, почему он не предложил, чтобы его подвергли зондированию?
— Его?
— Да неужели вам самому это в голову не пришло? Любой мало-мальски мыслящий человек пришёл бы к выводу, что Фас- тольф виновен. Единственное свидетельство в его пользу — это его собственные заявления о своей невиновности. Ну так почему же он не предлагает доказать эту невиновность с помощью психического зондирования, которое показало бы, что недра его мозга никаких признаков виновности не содержат? Он предлагал подобное, землянин?
— Нет. Во всяком случае, в разговоре со мной.
— Потому что он знает, что это смертельно опасно. А вам без колебаний предложил — просто понаблюдать, как ваш мозг работает в стрессовой ситуации, как вы реагируете на страх. Или он решил, что психическое зондирование, как бы оно ни было опасно для вас, может снабдить его интересными данными о частностях вашего мозга земной модели. Так скажите, жестоко это?
Бейли отмахнулся от её вопроса резким движением правой руки:
— Но какое отношение это имеет к тому, чем мы занимаемся? К робийству?
— Солярианка Глэдия привлекла внимание моего отца. У неё интересный мозг — то есть для его целей. Поэтому он одолжил ей робота, Джендера, желая посмотреть, что произойдёт, если женщина, выросшая не на Авроре, будет проводить время с роботом, во всех отношениях сходным с человеком. Он знал, что женщина с Авроры скорее всего незамедлительно использует робота в сексуальных целях с полным спокойствием. Признаюсь, мне бы это было непросто, потому что я росла в ненормальной обстановке, но к обыкновенной аврорианке это не относится. Для солярианки же это было бы чрезвычайно трудно, поскольку она выросла в крайне роботизированном мире и у неё выработались стойкие стереотипы по отношению к роботам. Различие это могло дать много материала моему отцу, который пытается вывести из этих вариаций свою теорию функционирования мозга. Хэн Фастольф выждал полгода, чтобы солярианка достигла точки, когда могла попробовать экспериментально…
— Ваш отец, — перебил Бейли, — ничего не знал об отношениях Глэдии и Джендера.
—
— Уничтожает ценнейшего робота, только чтобы удовлетворить пошлое любопытство?
— Чудовищно, правда? Но именно это и сделал бы Хэн Фастольф. Так что, землянин, отправляйтесь к нему и скажите, что его маленькая игра окончена. Если планета в целом не считает его виновным, после того, как я выскажу всё, что считаю нужным, общественное мнение изменится кардинально.
43
Бейли какое-то время сидел в полном ошеломлении, а Василия глядела на него с мрачным торжеством. Лицо её было беспощадным и совсем не походило на лицо Глэдии.
Больше он уже ничего не мог…
Бейли встал, ощущая себя очень старым — гораздо старше своих сорока пяти лет (детский возраст для аврорианцев!). До сих пор все его попытки завершались ничем. Нет, хуже того: после каждого предпринятого им шага верёвка на горле доктора Фастольфа затягивалась ещё туже.
Он взглянул вверх на прозрачный потолок. Солнце стояло высоко, но, по-видимому, миновало зенит, так как выглядело совсем тусклым. Его то и дело заволакивали полосы облаков.
Василия, очевидно, посмотрела на потолок следом за ним. Её рука пробежала по краю длинного стола, возле которого она сидела. Потолок стал матовым, и тут же комнату залил яркий свет, тоже оранжеватый, как само солнце.
— Полагаю, разговор окончен. Больше у меня нет причин видеться с вами, землянин. Или у вас со мной. Пожалуй, вам лучше покинуть Аврору. Вы уже причинили, — она сухо улыбнулась и договорила почти с яростью, — моему отцу порядочно вреда, хотя и меньше, чем он заслуживает.
Бейли шагнул к двери, и оба его робота оказались рядом с ним. Жискар произнёс вполголоса:
— Сэр, вам нехорошо?
Бейли пожал плечами. Что он мог ответить?
— Жискар! — сказала им вслед Василия. — Когда доктор Фастольф перестанет в тебе нуждаться, ты перейдешь ко мне?
— Да, с разрешения доктора Фастольфа, Крошка Мисс, — ответил Жискар, невозмутимо глядя на неё.
Её улыбка обрела теплоту.
— Пожалуйста, Жискар! Мне всё время тебя не хватает.
— Я часто о вас думаю, Крошка Мисс.
Бейли посмотрел на дверь.
— Доктор Василия, нет ли у вас Личной, которой я мог бы воспользоваться?
Василия вытаращила глаза:
— Конечно, нет, землянин. В Институте есть коммунальные Личные. Ваши роботы, несомненно, найдут дорогу.