Сборник.Том 3
Шрифт:
— Вы говорите, как Зелот, — поражённо произнес Авардан. — Почему? Вам причиняли страдания? Вы говорите, что жили на большой и независимой планете. Вы были землянином, когда Земля была единственной носительницей жизни. Вы — один из нас, один из правителей. Зачем же отождествлять себя с отчаявшимся меньшинством? Это не та планета, которую вы помните. Моя планета гораздо больше напоминает старую Землю, чем этот умирающий мир.
Шварц рассмеялся.
— Я — один из правителей, говорите? Что же, не будем спорить об этом. Это бессмысленно. Поговорим вместо этого о вас. Вы — прекрасный образец того, что
— Клянусь звёздами, нет… Пола, — отчаянно воскликнул Авардан, — не верь ему. Не слушай его.
— Не отрицай этого, — мягко проговорила Пола. — Он смотрит под поверхность того, что осталось в тебе ещё с детства, Бел. Он увидел бы то же самое и у меня. Он увидел бы подобное, загляни он в своё сознание.
Шварц почувствовал, что краснеет.
Голос Полы остался таким же ровным, когда она обратилась непосредственно к нему:
— Шварц, раз вы можете читать мысли, загляните в мои. Скажите, замышляла ли я предательство. Узнайте мысли моего отца. Скажите, разве не правда то, что он легко мог бы избежать Шестидесяти, согласись он сотрудничать с сумасшедшими, замыслившими уничтожить Галактику. Чего он достиг своим предательством?.. И посмотрите ещё, желает ли кто-либо из нас вреда Земле или землянам. Вы сказали, что чувствовали ум Балкиса. Я не знаю, насколько вам удалось его рассмотреть. Но когда он вернётся, тогда будет слишком поздно — узнайте его мысли. Поймите, что он — сумасшедший… А потом — умрите!
Шварц молчал.
— Хорошо, Шварц, — поспешно вмешался Авардан, — загляните теперь в моё сознание, как хотите глубоко. Я родился на Беронне, в секторе Сириуса. Я прожил жизнь в атмосфере антиземных настроений и, конечно, ничего не могу поделать со своим подсознанием. Но загляните в сознание и скажите, разве не поборол я эти предрассудки в зрелые годы? Не в других, что было бы легко, а в себе, прилагая к этому все усилия.
Шварц, вы же не знаете нашей истории! Вы не знаете о тысячах, десятках тысяч лет, в течение которых человек расселялся по Галактике, о войнах и страданиях людей. Вы не знаете о первых веках Империи, с их сменяющими друг друга беспорядками, деспотизмом и хаосом. Ведь всего двести лет, как Галактическое правительство обрело действительную власть. Под его управлением все планеты получили культурную автономию, право самим решать свои дела, участвовать в общем управлении.
Никогда в истории человечество не было так свободно от войн и нищеты, как сейчас, никогда экономика не управлялась так разумно, никогда перспективы на будущее не были столь яркими. И вы согласитесь разрушить это и начать всё сначала? И ради чего? Ради деспотизма, несущего лишь подозрительность и ненависть.
Обида Земли справедлива, и когда-нибудь с этим будет покончено, если Галактика выживет. Но то, что намереваются сделать они, — не решение. Вы знаете, что они хотят сделать?
Если
Шварц был тронут. Все эти планеты обречь на смерть… На мучения и гибель от ужасной болезни… Наконец, был ли он землянином? Просто землянином? В молодости он покинул Европу и отправился в Америку, но не остался ли он тем же человеком, несмотря на это? И если после него люди покинули больную и израненную Землю и отправились в заоблачные миры, стали ли они в меньшей степени землянами? И принадлежала ли им вся Галактика? Разве не были они все потомками его и братьями?
— Хорошо, — с трудом выговорил он. — Я с вами. Чем я могу помочь?
— Как далеко может проникнуть ваше сознание? — нетерпеливо спросил Авардан, как будто боясь, что этот человек передумает вновь.
— Не знаю. За дверью кто-то есть. Наверное, охрана, я думаю, что смогу достичь даже улицы, но чем дальше, тем менее отчетливым становится контакт.
— Естественно, — сказал Авардан. — А что с секретарем? Можете вы его найти?
— Не знаю, — пробормотал Шварц.
Пауза… Минуты тянулись невыносимо.
— Ваши мысли мне мешают, — проговорил Шварц. — Не смотрите на меня. Думайте о чём-то другом.
Они попытались. Ещё одна пауза. Потом:
— Нет, я не могу, я не могу.
— Я могу двигаться чуть-чуть, — с робостью воскликнул Авардан. — Великая Галактика, я могу пошевелить ногой… Ох! — Каждое движение было таким неуклюжим.
— Как сильно вы можете травмировать человека, Шварц? — спросил он. — Я имею в виду, можете ли вы проделать это сильнее, чем только что со мной?
— Я убил человека.
— Убили? Как вы это сделали?
— Не знаю. Это получилось само собой. Это… Это… — Шварц выглядел комически в своей попытке выразить невыразимое.
— Хорошо, а можете вы справиться сразу больше чем с одним противником?
— Я не пробовал, но думаю, что нет. Я не могу читать мысли двух людей одновременно.
— Он не может убить секретаря, Бел, — вмешалась Пола. — Ничего не получится.
— Почему?
— Как мы выберемся отсюда? Даже если мы застанем секретаря одного и убьем его, сотни людей будут ждать нас снаружи. Ты об этом подумал?
Однако её прервал хриплый голос Шварца.
— Я нашёл его.
— Кого? — воскликнули все трое. Даже Шект напряженно вглядывался в него.
— Секретаря. Кажется, это его мысленный контакт.
— Держите его. — Авардану удалось повернуться на бок за время своих попыток убедить Шварца, и сейчас он рухнул с плиты, ударился о пол и тщетно пытался подняться, опираясь на свои полупарализованные ноги.
— Выжмите его, Шварц. Выдавите столько информации, сколько возможно.
Шварц напрягся до головокружения. Он сжимал и отпускал щупальца своего мозга, вслепую, неуклюже, как младенец, вытягивающий неуверенные руки за предметом, которого не может достать. Пока наконец он не достал то, что смог найти, и теперь смотрел… смотрел…
С трудом, напрягшись, он произнес:
— Триумф! Он уверен в успехе… Что-то насчёт космических ракет. Он отправил их… Нет, не отправил. Он собирается их отправить.