Сборник.Том 3
Шрифт:
— Я всего лишь землянка, сэр.
— Тогда и я буду землянином. Испытай меня.
Он остановил её и мягко поднял её руку, пока свет фонарика не осветил ей лицо.
— Почему ты плачешь?
— Потому что, когда отец расскажет то, что он знает, вы поймете, что не можете любить землянку.
— Испытай меня и в этом.
Глава 15
ПОТЕРЯННОЕ ПРЕИМУЩЕСТВО
Авардан встретился с Шектом в задней комнате на втором этаже дома, окна которой были тщательно поляризованы до полной непроницаемости. Пола осталась внизу, настороженно
Сутулая фигура Шекта производила несколько иное впечатление, чем несколько часов назад.
Лицо физика, по-прежнему изможденное и усталое, теперь, вместо прежнего колебания, выражало почти отчаянную решимость.
— Доктор Авардан, — сказал он, и голос его был тверд, — я должен извиниться за моё сегодняшнее поведение. Я надеюсь, что вы поймете…
— Признаюсь, что мне это не удавалось, но думаю, теперь всё будет иначе.
Шект сел за стол и кивнул на бутылку с вином. Авардан сделал отрицательный жест.
— Если вы не возражаете, я попробую фрукты… Что это? В жизни не видел ничего подобного.
— Это один из сортов апельсинов, — ответил Шект, — которые растут только на Земле. Кожура легко снимается. — Он показал, и Авардан с любопытством надкусил сочный плод.
— Это изумительно, — воскликнул он. — Земля никогда не пробовала экспортировать их?
— Старейшие, — мрачно проговорил физик, — не особенно склонны к торговле с внешним миром. Да и наши соседи не стремятся торговать с нами. Это всего лишь один из аспектов наших трудностей.
Авардан неожиданно почувствовал приступ раздражения.
— Ничего не может быть глупее. Уверяю вас, иногда меня охватывает отчаяние, когда я вижу, что может существовать в сознании людей.
Шект пожал плечами со снисходительностью человека с жизненным опытом.
— Боюсь, что это часть антиземной политики, которую разрешить невозможно.
— Но эту проблему делает неразрешимой именно то, что никто по-настоящему не желает её решения, — воскликнул археолог. — Сколько землян способствуют этому, ненавидя подряд всех жителей Галактики. Действительно ли ваш народ стремится к равенству, взаимному уважению? Нет! Большинство из них желает лишь, в свою очередь, занять место наверху.
— Возможно, в том, что вы сказали, немало правды, — грустно проговорил Шект. — Этого я не отрицаю. Но это не вся правда. Дайте нам только возможность, и новое поколение землян достигнет зрелости без самовыделения, всем сердцем веря в единство всех людей. Ассимиляционисты с их терпимостью и верой в возможность компромисса не раз имели сильные позиции на Земле. Я — один из них. Или, по крайней мере, я им был. Однако Землей сейчас правят Зелоты. Это крайние националисты, верящие в прошлое и будущее величие Земли. Это от них должна быть защищена Империя.
Авардан нахмурился.
— Вы имеете в виду восстание, о котором говорила Пола?
— Доктор Авардан, — мрачно проговорил Шект, — нелегко убедить кого-либо в столь нелегкой перспективе, как покорение Землей всей Галактики, но это правда. Я не обладаю особой храбростью и ужасно хочу жить. Поэтому вы можете представить, сколь опасным должен быть кризис, заставивший меня пойти на предательство в то время, когда местные власти не спускают с меня глаз.
— Что
— Именно этого я и не могу сделать, доктор Авардан. За мной поэтому и следят, чтобы не допустить этого. Когда вы пришли сегодня утром, я подумал даже, что, возможно, вас прислал Энус. Я считал, что он что-то подозревает.
— Возможно, он и подозревает, этого нельзя отрицать. Если вы пожелаете, я смогу всё ему передать.
— Благодарю. Именно этого я и хочу. Используйте свои возможности, доктор, чтобы отвести от Земли слишком суровое возмездие.
— Конечно. — Авардан чувствовал беспокойство. Он был убеждён, что имеет дело со стариком, возможно, безвредным, но явно ненормальным. Однако единственное, что он мог, — это дослушать и попытаться успокоить его — ради Полы.
— Из сказанного вами сегодня утром я понял, что вы слышали о Синапсайфере, — проговорил Шект.
— Да, действительно. Я читал вашу статью в «Физическом обозрении». Я говорил о вашем изобретении с Наместником и премьер-министром.
— С премьер-министром?
— Да. Когда просил у него письмо, которое вы, боюсь, так и не прочитали.
— Сожалею. Но лучше бы вы не говорили… Что вы знаете о Синапсайфере?
— Это довольно интересная неудача. Он предназначен для улучшения способностей к обучению. Он был до некоторой степени удачно испытан на крысах, но оказался непригоден для людей.
— Да, из этой статьи вы большего узнать и не могли, — кивнул Шект. — Эксперимент был представлен неудавшимся, а наиболее интересные результаты намеренно не опубликованы.
— Хм. Несколько необычное трактование научной этики, доктор Шект.
— Согласен с вами. Но мне пятьдесят пять, а если вы знакомы с законами Земли, то знаете, что мне осталось недолго жить.
— Шестьдесят. Да, я слышал об этом даже больше, чем мне того хотелось бы. — И он с горечью вспомнил своё первое путешествие. — Насколько я знаю, для выдающихся учёных делают исключения.
— Вы правы. Но это решает премьер-министр и Совет Старейших, и их решение не изменит даже Император. Мне поставили условие: держать в секрете всё, что касается Синапсайфера, в обмен на мою жизнь. — Он беспомощно развел руками. — Мог ли я тогда знать о последствиях, о том, как машина будет использована?
— И как же её использовали? — достав сигареты, Авардан предложил Шекту, но тот отказался.
— Я подхожу к этому… Одного за другим, после того, как мои эксперименты показали безопасность использования Синапсайфера на человеке, обработке подвергли некоторых биологов Земли. Все они остались живы, кстати, все эти люди, как я знал, симпатизировали Зелотам. Однако через некоторое время стали проявляться побочные эффекты, и один из них был подвергнут вторичной обработке. Я не смог спасти его. Но из его предсмертного бреда я узнал обо всём.