Сборник.Том 5
Шрифт:
Вот они устремились прямо к ней, разделившись на пары… В неосознанном порыве Байта заслонилась руками, и они отступили. На краткий миг она ощутила себя в самом центре вихря сверкающей, искрящейся метели — холодный свет стекал по её плечам, рукам сияющей лавиной, готовой оторвать онемевшие пальцы — и вновь собрался в воздухе в блестящий шар. А где-то в запредельном пространстве слышался звук множества инструментов — он тек прозрачными ручейками и был неотделим от игры света и красок…
Ей было страшно интересно — видит ли Эблинг Мис то же самое, а если
Она стала снова смотреть. Крошечные фигурки — были ли это на самом деле фигурки, или ей только казалось? — маленькие стройные танцовщицы с огненными волосами, изгибающиеся и кружащиеся так быстро, что разум отказывался за ними уследить — объединялись в хороводы в форме звёздочек. Звёздочки вращались, и в музыке слышался тихий звонкий девичий смех. Байта отчетливо слышала его внутри себя!
Звёздочки приближались друг к другу, вспыхивали при столкновении, постепенно преображаясь в какую-то большую фигуру. Вот её очертания стали более чёткими, и от пола до потолка стал расти великолепный дворец. Каждый кирпичик — разного цвета, все они сияли по-своему, переливаясь всеми цветами радуги, увлекая взгляд выше, выше — туда, где сверкали драгоценными камнями двадцать стройных минаретов…
Над дворцом кружился в воздухе волшебный летающий ковер. Он сворачивался, разворачивался и наконец вытянулся в тончайшую паутину, затянувшую всё видимое пространство причудливой прозрачной сетью. От него струились во все стороны лучи — они разветвлялись, превращаясь в прекрасные деревья, в ветвях которых начинала звучать их собственная мелодия.
Байта была просто зачарована. Музыка окружала её теплым облаком, касалась кожи ласковыми движениями. Инстинктивно она потянулась вперёд, чтобы коснуться ветви хрупкого деревца, — и лепестки цветов опали и посыпались на пол, сверкая и издавая мелодичный звон.
Двадцать цимбал звенели одновременно. Пространство перед Байтой преобразилось в огненный поток, который стек по невидимым ступеням к ней на колени… Там сверкающий огнепад распался и потек к её ногам золотистыми струйками. Огненные брызги взлетали, касаясь талии и груди. Над её коленями встала сказочная радуга, а на ней — крошечные фигурки!
Дворец и сад, крошечные дамы и кавалеры на радужном мосту, который тянулся насколько хватало глаз, плыл по волнам музыки, которая звучала везде — снаружи и внутри неё…
И потом — внезапная тишина, резкое, испуганное движение Магнифико… Цвета поблекли, фигурки собрались в шар, шар сморщился, взлетел к потолку и… исчез!
Стало темно.
Тяжелая нога Миса нащупала педаль, нажала на неё — раскрылись занавески, и комнату залил свет — обычный, будничный солнечный свет. Байта заморгала, и из её глаз хлынули слезы отчаяния и тоски по тому, что было и так безжалостно исчезло… Эблинг Мис сидел не шевелясь, широко раскрыв рот и глаза.
Магнифико же прижимал к груди видеосонор, лаская его, как любимое дитя.
— Моя госпожа, — выдохнул он. — И правда, этот инструмент — волшебный. Не опишешь словами все тонкости музыки
— Это ты… сам сочинил? — утирая слезы, проговорила Байта.
В ответ Магнифико густо покраснел — от ушей до кончика длинного носа.
— Сам, сам, моя госпожа! Мулу оно не очень нравилось, но я часто играл эту пьесу для себя. Когда-то, давным-давно, в юности, я видел такой дворец — огромный, украшенный драгоценными камнями. Издалека, во время пышного карнавала. Там были люди — высокородные особы, прекрасные, роскошно одетые — таких я не видал даже тогда, когда служил у Мула. То, что мне удалось изобразить — не более чем жалкое подобие того великолепия, что я видел тогда. Видно, ум и воображение мои жалки и ничтожны. А называется моё сочинение «Воспоминание о Рае».
Мис наконец очнулся и прервал объяснения паяца.
— Послушай, — проговорил он, тяжело дыша, — послушай, Магнифико, а ты мог бы что-нибудь в таком роде сыграть перед публикой?
Паяц испуганно замахал руками.
— Перед публикой? — прошептал он.
— Для тысяч зрителей! — воскликнул Мис. — Для многих тысяч, в самых грандиозных залах Академии! Разве тебе не хочется стать хозяином своей судьбы, человеком, которого бы слушали, которому поклонялись бы другие люди? Ты мог бы стать богатым, уважаемым… и… — он не мог подобрать нужных слов, — и всякое такое. Ну? Что скажешь?
— Как же я могу всего этого достичь, великий господин? Ведь я всего-навсего нищий паяц, которому недоступны сокровища мира больших людей!
Психолог хмыкнул, потёр бровь и сказал:
— Твоя музыка сделает всё за тебя. Ты завоюешь весь мир, если сыграешь вот так, как сейчас, для нашего мэра и его сановников. Ну, решайся!
Паяц украдкой взглянул на Байту.
— А она… останется со мной?
Байта рассмеялась.
— Конечно, глупыш! Неужели я откажусь от тебя, когда у тебя впереди такое будущее — богатство и слава!
— Всё это я готов бросить к вашим ногам, моя госпожа, — серьёзно ответил Магнифико. — Только… всех сокровищ Вселенной будет мало, чтобы я мог отплатить вам за вашу доброту.
— Только вот… — осторожно вмешался Мис, — не согласишься ли ты сначала оказать мне небольшую услугу?
— Какую услугу, господин?
Психолог помолчал, улыбнулся.
— Маленький тест такой — совсем не больно!
В глазах Магнифико загорелся смертельный ужас.
— Только не тест! Я видел, как это делается! Он выворачивает у человека все мозги, так что пустой череп остаётся. Мул делал такой тест изменникам, а потом отпускал их, и они скитались по улицам, как безумные, пока кто-нибудь из жалости не приканчивал их!
Он заслонился от Миса рукой.
— Ты говоришь о психотесте, — спокойно уговаривал его Мис. — Но даже он наносит человеку вред только тогда, когда его неправильно делают. Я хочу сделать другой тест — поверхностный, от которого не бывает вреда даже младенцу.