Scar Tissue rus
Шрифт:
Неделю спустя, я пропал в аду наркоты. Я брал ее машину посреди ночи и иногда пропадал на несколько дней. Именно тогда я стал общаться с этим Мексиканским мафиози-дилером по имени Марио. Я знал его через Kim Jones. Марио всегда делал отличную сделку, брал с меня наименьшее количество денег за наибольшее количество наркотиков. Я мог бы остаться в Голливуде, там было полно людей, которые могли доставить героин прямо домой. Но я не хотел знать много дилеров и я заставил приезжать к Марио только за этим одним разом; я не хотел возвращаться к той жалкой жизни.
Когда мы не обкалывались в его грязной квартире, Марио знал одну
Единственная вещь, которая могла меня оторвать от всего этого, это турне. Когда пришло время турне для Uplift , за мной приехал гребанный лимузин, чтобы отвести меня в аэропорт, и я решил, что должно быть дела у нас идут хорошо. Это так и было. Мы сыграли самые классные концерты на этом турне, в основном из-за того, что Хиллел и я не думали о наркотиках. Мы не были частью панк-рок движения, мы не были частью пост пан-рок движения, мы были совершенно другой особью. Я не мог понять, откуда эти подростки, приходившие на концерты, знают нас, но они были самой лучшей публикой- так много любви, так много духа, так много энтузиазма, они просто приходили и отдавали все, что у них есть внутри.
Мы делали много сумасшедших вещей, пока мы разъезжали по стране. Когда мы приехали в Техас, я решил сбрить все свои лобковые волосы. Я собрал их, положил в маленький пакетик и отдал нашему другу Nickie Beat как товар для того концерта. Он пошел к нашей торговой лавке и повесил этот пакетик среди футболок и начал кричать « Лобковые волосы Энтони Киддиса! Всего лишь 25 долларов!». В конце того дня он сообщил мне, что денег он не получил, зато получил три штуки женских трусиков и обещание, что эти девушки приведут всю свою семью на следующий наш концерт.
На том турне мы придумали новую игру- “Язык в Грязи”. В прошлом, много наших развлечений и игр крутились вокруг еды. На турне Freaky Styley мы играли в Клуб Блюющих. Мы специально ели ужасную, жирную, отвратительную еду, зная, что она небезопасна для нас, и мы выблевывали ее, во что бы то ни стало. Было ли это «2 пальца в рот» или просто мысль о чем то отвратительном, твое мужество определялось по твоей способности блевать. Фли всегда был самым лучшим на таких мероприятиях. Стоило ему только посмотреть на вареное яйцо, он уже блевал повсюду.
Язык в Грязи образовался из нашего с Фли опыта в школе. Помню, однажды мы ехали в автобусе, нам было лет по пятнадцать, а у меня очень сильно болело горло, был насморк и температура. Я прокашлялся и сплюнул прямо себе в руку. Это было что-то из соплей и слюней, и еще чего-нибудь. Мы посмотрели на плевок и я сказал : «Если тебе не слабо, ты съешь это из моей руки, потому что ты единственный сукин сын, который настолько сумасшедший, что бы сделать это». И он съел!
Все мы, группа, механики, друзья и еще какие то девушки, путешествующие с нами, вставали в круг. Если мы перекидывали мяч, то мы вставали далеко друг от друга. Если мы перекидывали странный кусок металла, найденный на обочине, мы вставали поближе. Идея игры в том,
Чем больше грязи ты облизал, тем круче ты становился. Проигравшие начинали съедать насекомых с машин или облизывать всю поверхность мусорки. Это была офигительная игра, потому что ты мог играть с чем хочешь и тебе надо было искрутиться и сделать такой бросок, какой твой оппонент не смог бы поймать. Это было классное времяпровождение с друзьями. Мы играли в эту игру еще много-много лет.
Как раз во время тура Uplift я начал понимать, что мы становились немного известными. Девочки приходили за кулисы и предлагали себя нам. Вдруг, я стал не заинтересован в этом. Даже под влиянием, меня не возможно было заставить переспать с этими девочками, потому что они подходили ко мне со словами “ Ты Энтони Кидис. Я хочу трахнуть тебя. Пойдем.” Я отвечал “ Хмм... Нет. Мне надо идти кое-куда. Я думаю, тебя ждут твои друзья.” Это был я. Я хотел то, что нельзя было достать. Я не хотел брать, что мне давали. Почти всегда.
Чем дольше мы были на турне, тем популярней мы становились. На Юге, мы больше не выступали в клубах, мы выступали в театрах. Когда мы уже были в Дэнвере, Линди пришлось передвигать наше выступление в огромный театр, все скупали билеты. В ту ночь, после шоу, я и Хиллел сидели за кулисами и поздравляли друг друга с успехом, как вдруг в помещение вбежала девушка.
“Энтони, я должна тебе кое-что показать!” она закричала. “Я так люблю тебя. Смотри, что я сделала!”. Она стянула штаны, и прямо на лобке была татуировка с моим именем. Сзади нее стоял парень. “Это мой парень, но ему посрать. Я твоя, если ты хочешь меня”
“Да, чувак. Возьми ее, она обожает тебя”,- сказал этот парень.
Я не принял его предложение, но Хиллел и я посмотрели на друг друга и поняли, что может быть, все эти турне и три альбома, в конце концов, вылились во что то. Мы все еще не были на радио, но американская молодежь явно любила нас.
Турне обычно не приносило нам много прибыли. После Freaky Styley мы каждый получили по три штуки. Но на этом турне Линди объявил нам, что после всех расходов и продаж футболок, мы получаем 22 тысячи.
“Чтобы поделить?” спросил я.
“Нет. Мы каждый получаем по 22 тысячи,” сказал Линди.
Это было куча денег для нас и первое, что я хотел приобрести это дом для моей ангельской подружки и меня. Но каждый раз, когда я находил хорошее место, они давали мне бланк для заполнения. Каждый хозяин квартиры хотел знать мои последние пять мест проживания и к тому же еще мои последние пять мест работы. Окей: Последнее место, где я жил, это дом мамы моей девушки, до этого я жил на диване у своего менеджера, до этого в общежитии в Пасадэне, до этого у меня не было дома, а до этого я жил в доме мамы моей еще одной девушки, до этого в кровати сестры Фли, до этого в доме, у которого не было двери. Они спрашивали про банковские счета и кредитные карточки, но у меня тогда даже не было чековой книжки. Все что у меня было это 22 тысячи долларов наличными.