Сценарист

Син Айкава

— Сразу призываете к драке… Разве герои так поступают? — провоцировал героя злодей.

— Мне не о чем с тобой разговаривать. — подметил герой.

— Тоже верно, но, увы для вас, сегодня я пришёл сюда не ради битвы, а ради обычного разговора с вами. — произнёс Чистильщик и развёл руки в стороны.

— Ты думаешь, что я попадусь на это?

— Если бы я готовил ловушку, вы бы уже в неё попались, но, как видите, я всё ещё стою на месте, а вы способны стоять на своих двоих. Не значит ли это, что я не лгу вам? Тем более, я сейчас без своего верного атрибута, как вы можете видеть. — сказал Чистильщик и показал свободную руку, на которой раньше всегда располагался щит.

— Как бы то ни было, мне не о чем с тобой разговаривать. — подытожил Старатель

и уже собирался начать атаковать.

— Вам нечего сказать, а вот мне есть что. Будьте любезны, герой, послушайте меня, а уж потом делайте то, что хотите сделать. — произнёс Чистильщик и опёрся на металлическую ограду. — На самом деле, у меня не так много слов, которые я бы мог вам сказать, так что просто скажу то, что у меня для вас послание, Старатель. — произнёс серьёзным голосом злодей.

— Послание? — переспросил герой.

— Лига Злодеев готовится к большой операции. Сейчас они делают последние приготовления, после чего будет совершена крупная атака. Цели вам назвать не могу, ведь тогда будет не интересно, но я могу сказать вам другое: после этой операции всё геройское общество перевернётся с ног на голову, а у вас значительно прибавится работы. Если говорить точнее, то именно у вас будет больше всех работы. — рассказал Чистильщик.

— И почему ты говоришь мне всё это? — спросил герой.

— Дело в том, что, похоже, я в эту операцию не сильно вписываюсь, так что я буду реализовывать свои планы. После крупной операции Лиги я больше не буду вам мешать. По крайней мере, до какой-то поры. Вы сможете забыть о Чистильщике на долгое время, но пробел из-за моего отсутствия заполнится другими проблемами, которые придётся решать именно вам. Будьте готовы к тому, что и ваш мир, Старатель, резко перевернётся. — договорил злодей и отошёл чуть назад, из-за чего его лицо с надетой маской ушло в тень.

Старатель недоумевал. Он ничего не понимал: ни причин Чистильщика сообщать ему всё это, ни то, о какой операции он говорит, ни какие последствия ему придётся пережить после этой операции. Однако, он точно мог сказать, что злодей не вводил его в заблуждение. В его речи чувствовалось то, будто бы он хотел помочь, а не навредить. Конечно, Старатель не мог понять точной причины таких выводов, но сейчас ему хотелось верить этому злодею.

— Кто ты такой, Чистильщик? — задал вопрос герой. — Зачем ты всё это делаешь?

Злодей усмехнулся и потянулся к маске.

— Кто я? Хороший вопрос. — сказал он снял с себя маску, чему герой сильно удивился.

Он мог бы увидеть его лицо, но плохое освещение не давало ему это сделать.

— Я считаю себя жертвой, Старатель. Почему же я делаю всё это?

Злодей отбросил маску к ногам героя. Старатель бросил на неё взгляд и удивился: прямо на лицевой части была написана надпись «Justice».

— Я хочу справедливости. Да, я хочу настоящей справедливости, герой, и я сделаю всё, чтобы добиться её. — произнёс он и полностью ушёл в тень. — Обдумайте всё, что я вам сказал, и поторопитесь. Боюсь, что у вас не так много времени, чтобы обработать всю эту информацию. — договорил злодей и исчез во тьме.

Старатель подобрал маску и вновь посмотрел на театральную маску с красной надписью на ней.

«Справедливость»? Что бы это могло значить?

Герой напрягся. Его мысли хаотично разносились по его голове, заставляя его тонуть в догадках.

Он не мог пока ничего понять, но он знал точно.

Совсем скоро случится хаос.

И он будет в самом его эпицентре.

Глава 22. Монстр.

Син был в смятении — он уже неделю не видел Мики. Последний раз он его видел во время того испытания, когда они оба отбивались от других в лабиринте. Айкава сильно переживал за друга, ведь того вполне могли наказать за неповиновение и нарушение правил, что не было неожиданностью, ибо такие меры применялись к здешним детям довольно-таки часто. Фактически, это была своеобразная профилактическая работа,

после которой у виновников не должно было больше появляться желания нарушать правила и перечить взрослым. Однако, во всех прошлых случаях, провинившихся возвращали в группу быстро, а вот Мики отсутствовал уже целых семь дней! Это сводило с ума Сина, ведь его друг может пострадать по его вине, а этого наш мальчик точно не хотел. Впрочем, его желания, как и желания всех остальных детей здесь, не имели ни для кого особого значения, так что переживания Айкавы росли в геометрической прогрессии с каждым днём.

«А что, если Мики больше вообще не появится? Быть может, они что-то сделали с ним, из-за чего теперь он не способен вернуться. Что тогда? Могли ли они… убить его? Нет, такого точно не может быть, ведь такого никогда раньше не происходило! Да, мы, дети, нужны им для их экспериментов, так что они не могут убивать нас!» — проплывали мысли в голове Айкавы, не давая долгожданному покою наступить.

Однако, он не хотел думать лишь об одном, что, скорее всего, было истиной. Он всячески отвергал эти слова, но они никак не уходили у него из головы, и он понимал, что это то, с чем его детский разум боится столкнуться лицом к лицу.

Дети для этих людей были расходным материалом.

Не выдержав внутренних психологических катастроф, Син выбрался из общей комнаты и последовал по длинному коридору, попутно скрываясь от взрослых, ведь ему, ребёнку, запрещалось свободно путешествовать по этому комплексу. Если бы его заметили, его бы тут же наказали, применив шоковую терапию или же обычный кнут, который так любит местный директор.

Син часто попадал под её горячую руку — он был ещё тем правонарушителем, но было это лишь в первое время. Всякий раз, когда он не слушался приказов и вредничал, директриса отводила его в комнату для наказаний, брала кнут и беспощадно лупила его по спине, после чего на неё оставались кровавые красные следы, которые позже превратились в многочисленные шрамы. Директор не знала, что такое милосердие, так что даже не думала давать слабину при исполнении наказания. Сина хватило на три таких, после чего он стал послушным пёсиком, который следовал любому приказу. Ему самому было противно от этого, но так, по крайней мере, он мог избежать всех тех ужасов, что придумывала главная.

Коридоры этого комплекса были очень сильно похожи на больничные: белые стены, глянцевый пол, бетонные белые потолки, чёрные двери, ведущие в самые разные комнаты, медицинские каталки и весь остальной больничный арсенал. Однако, применялись они здесь лишь для того, чтобы быстро увозить тяжело раненных детей, которые страдали во время испытаний. Одному мальчику даже оторвало ногу на одном из таких, после чего его перестали трогать, и теперь он стал ненужным для этих людей. Благо, они не могли от него просто так избавиться, так что решили просто игнорировать, чему тот был, несомненно, рад.

Син пробирался всё дальше и дальше, укрываясь в тёмных поворотах коридора. Наконец, он достиг желаемой двери, после чего отворил её и вошёл внутрь помещения.

Это был лазарет, куда свозили всех раненных детей. Сину казалось, что именно здесь может находиться Мики. Он упорно верил в то, что найдёт здесь своего друга, и эта мотивация подбадривала его, закрыв собой весь страх перед возможным наказанием, которое он не хотел бы снова переживать.

Двигался Айкава медленно и осторожно, тихо отодвигая шторки, которые закрывали собой кровати. К удивлению мальчика, большинство коек были свободны, а те, кого ему удалось увидеть, точно не были похожи на Мики. Когда он обошёл все кровати, то понял, что его друга здесь нет. Но где же он может быть? Неужели в этом комплексе есть ещё одно помещение, куда бы смогли спрятать Мики? Конечно, такое может быть, но Айкава переживал, что он не сможет найти нужную дверь, ведь этот комплекс он знал очень слабо. Его познания ограничивались этим коридором и лазаретом, в котором он находился прямо сейчас. Комната для наказаний была близко, но вряд ли там содержали бы его друга.