Сценарист
Шрифт:
— Я буду не против того, если меня, например, убьют во время следующего эксперимента, Грегори. Мы это уже давно заслужили.
— Ну вот ты и умирай, а я буду и дальше жить своей жизнью, которая у меня всего лишь одна. Я не собираюсь поддаваться угрызениям совести — за это мне не платят. — ответил Грегори и встал с дивана, после чего, бросив пустую банку в урну, двинулся к выходу. — Кстати, из Ай-Айленда недавно сообщение пришло. Говорят, что совсем скоро новое оборудование по нашему заказу придёт. Если ты не желаешь попробовать поработать с ним, то можешь продолжать свои самокопания и страдания. — сказал
Уильям же тяжело вздохнул, встал с дивана, выкинул пустую банку и тоже отправился к выходу. Однако, прямо перед выходом он остановился.
— Надеюсь, парень, ты сделаешь правильный выбор в нужный момент, и сделаешь его без страха и сожалений. — сказал он и вышел.
Син же ахнул и его глаза широко раскрылись.
Он всё-таки заметил его.
Сердце мальчонка колотилось с бешеной скоростью. Айкава думал, что прямо сейчас сюда придёт директор и отведёт его в комнату для наказаний. Он сильно боялся этого и еле сдерживал себя от крика.
Однако, никто за ним так и не пришёл. Он спокойно поднялся и оглядел помещение. Никого не было. Он понял, что дальше ему идти нет смысла, ведь там его точно поймают, так что нужно было быстро возвращаться назад и подумать о том, что он сегодня услышал. Информации было много и вся она была очень тяжёлой, но её было просто необходимо обдумать, чтобы решить, что делать дальше.
Син быстро подошёл к двери, из которой он и пришёл, потянул её на себя и обомлел. Его ноги затряслись, а глаза расширились из-за невероятного испуга.
Он попался.
— Тц. Нехорошо уходить из комнаты без разрешения, Син. Ты же прекрасно знаешь правила, дорогой, но тебе прям нравится их нарушать. Я уж думаю, что ты просто мазохист. — пропела директриса, что стояла прямо в проёме.
Син не мог вымолвить и слова. Он просто стоял и ждал, что будет дальше.
— Ты прекрасно знаешь, как я тебя люблю, но я просто не могу закрывать глаза на то, что ты вновь нарушил правило. Ты же знаешь, что делают здесь с непослушными? — с игривостью в голосе спросила она, подходя ближе, пока Син отходил от неё назад.
— Нет… не надо! — со страхом в голосе говорил Айкава.
— Надо, Син, надо! Нужно вновь преподать урок непослушному мальчишке. Надеюсь, что после этого урока ты больше не захочешь нарушать правила. — строго произнесла она и достала кнут из-за спины. — Думаю, в этот раз мы обойдёмся без комнаты наказаний, но само наказание будет. — сказала она и облизала губы. — Сегодня ты познаешь все спектры отчаяния, малыш.
Син попытался убежать, но удар кнутом в спину быстро повалил его с ног, а боль затуманила разум. Он попытался встать, но на его спину встала нога директрисы, на которую была надета обувь с длинным каблуком. С каждой секундой она всё сильнее и сильнее давила на его спину этим самым каблуком, вызывая у Сина сильную боль, но он не кричал. Он знал, что это лишь раззадорит её, так что решил, что ему нужно вытерпеть все эти пытки без криков и слёз.
— Ого, а ты решил стать более мужественнее, да? Пытаешься казаться смелым? Что же, я выбью из тебя это! — сказала она, облизнув губы, после чего начала наносить сильные удары по уже открытой спине мальчика, изображая на своём лице дьявольскую улыбку.
Боль становилась всё сильнее и сильнее. Спина Айкавы
— Всё ещё не хочешь кричать? А ты хорошо держишься, но этого… недостаточно. — пропела она и со всей силы наступила каблуком прямо на голову Айкавы.
Струя крови в миг начала сочиться из головы. Зрение мальчика помутилось и он перестал понимать, что происходит. Было очень больно.
Невыносимо больно.
Зрение стало ещё больше расплываться, а на лице чувствовалась тёплая жидкость.
Он заплакал.
— Ну, ты держался достаточно долго, но всё же до стойкости солдата тебе ещё очень далеко. — неудовлетворённо произнесла она и убрала ноги с мальчика, встав прямо перед его головой. — Хочешь, чтобы всё это прекратилось? — спросила она.
— Д-да… — с некой надеждой в голосе произнёс Син.
— Если ты хорошо расцелуешь мои ноги, то, возможно, я забуду о том, чтобы продолжить наказания. — с искрой в глазах произнесла директриса. — Конечно, быть может, этого будет недостаточно, но мы же можем перейти и к другим методам достижения моего спокойствия, верно? — спросила она.
Син лишь следовал приказу.
Это было мерзко.
Но он продолжал целовать ей ноги.
* * *
Я вскочил с кровати и закричал. Всё моё лицо и тело было покрыто холодным потом. С уст срывалась сильная одышка. Воздуха, категорически, не хватало и я жадно хватал его ртом. Сердце бешено колотилось, а в глазах ещё стоял образ этого дьявола на каблуках, который очень часто преследовал меня в кошмарах. Я продолжал и продолжал дышать ртом, пока моё сознание не начало проясняться.
Отдышка медленно прошла, а сам я перестал паниковать. Я был дома… Дома, а не в том месте.
Её больше нет, Син.
Никого больше нет.
Я встал с кровати и посмотрел на настольные часы, на которых указывалось время — 4:32 утра. Сердце ещё не восстановило своё прежний ритм, а в голове стоял образ этого ужасного человека, что прекрасно давало понять, что дальнейший сон мне точно не светит. Накинув на себя кофту и штаны, я вышел на балкон, дабы подышать свежим утренним воздухом.
Город всё ещё спал. Лишь одинокие машины прерывали столь любимую мной тишину. Похоже, что кто-то уже в это время спешит на работу, или же кто-то просто с этой работы возвращается. Никто из них и не сталкивается с тем ужасом, что вижу я почти каждую ночь в своих снах. Никого не заботит судьба мальчика, прошедшего через ад, и в этом их радость. Я бы никому не порекомендовал подобный опыт. Хочется верить, что никто больше с таким и не столкнётся. Однако, быть может, где-то в нашей или другой стране всё-таки остались подобные места, где продолжают издеваться над детьми, и это выводит меня из себя.