Сценарий убийства
Шрифт:
Не много нашлось бы тех, кто запомнил пару слов, сказанных в середине процесса, – даже среди зрителей, ежедневно приходивших в суд, слышавших каждое слово свидетельских показаний или своими глазами видевших улики. Но все без исключения должны были помнить случившееся в конце, когда Стэнли Рота атаковала именно эта женщина – заместитель прокурора округа с горящими черными глазами. Она бросалась в атаку так, как вряд ли нападали на свидетеля до нее. Это запомнил бы каждый: Стэнли Рота осудили за убийство жены,
– Меня несколько смущает одно обстоятельство, – сказала Ван Ротен, почти смеясь в лицо обвиняемому. – Вы знали и как бы не знали, что у вашей жены была любовная связь?
– Нет, я сказал, что не знал о ее любовной связи, но всегда предполагал такую возможность.
– Предполагали, что у вашей жены были внебрачные отношения? Вы предполагали, лишь предполагали, что ваша жена спит с другими мужчинами, и тем не менее никогда не пытались поговорить с ней начистоту и выяснить, правда ли это?
– Нет, я никогда не спрашивал.
Рот не отводил от нее глаз. Не отрываясь, он следил за тем, как Ван Ротен расхаживает перед присяжными, как она снова отходит от них и разводит руками, демонстрируя неверие. Рот смотрел прямо на нее. Боюсь ошибиться, но, казалось, он смущался, когда Ван Ротен пыталась заставить его отвести взгляд. Временами казалось, что Рот окончательно забыл, где находится. Выступая в суде свидетелем по собственному делу, он воображал, будто занят поиском кадра на съемках очередного фильма.
– Никогда не спрашивали? – мстительно спросила Ван Ротен.
Снисходительно улыбаясь, Рот дождался, пока недоверие, написанное на ее лице, не превратилось в неловкое, неуверенное и даже застенчивое выражение.
– Как я уже объяснял, – спокойным и терпеливым голосом ответил Рот, – есть вещи, о которых лучше не знать.
– Но вы знали, что она собиралась с вами развестись, не правда ли? – спросила Ван Ротен, стараясь спрятать замешательство.
– Если бы Мэри Маргарет собралась со мной развестись, я бы узнал об этом. Я ничего об этом не знал.
Ван Ротен, только что отвернувшаяся к присяжным, снова обернулась. Высоко подняв голову, она спросила:
– Но она сказала отцу, не так ли?
Стэнли Рот засмеялся:
– Джеку Уолшу? Да он не заметит, если правда врежется ему в голову. – Подавшись вперед, Рот зло прищурился: – Если бы Мэри Маргарет думала о разводе, последним про это узнал бы… Я едва не назвал этого человека отцом, хотя она никогда не думала о нем как об отце. Джек Уолш бросил дочь совсем маленькой. Он объявился и потребовал денег спустя годы, когда она стала известной и могла что-то для него сделать.
Обернувшись к судье, Ван Ротен сказала:
– Ваша честь, объясните, пожалуйста, свидетелю, что…
– И она дала деньги, – перебил Рот. – Но он просил все больше, и в итоге Мэри Маргарет отказалась
– Ваша честь!..
– Возможно, как раз он ее убил. Такое не приходило вам в голову? Он считал, что дочь ему обязана. Представляете? После всего, что он ей сделал… Полагаете, он ушел бы просто так, чтобы навсегда лишиться всех тех денег, которые имела дочь?
– Ваша честь! – настаивала Ван Ротен.
Хонигман не мешал Роту говорить все, что тот хотел сказать. Когда он наконец закончил, судья наклонился в его сторону и укоризненно заметил:
– Напоминаю свидетелю, что он должен ограничиваться ответом на поставленный вопрос. Свидетель не может делать самостоятельных утверждений.
Рот кивнул, как будто ему напомнили собственную мысль. Адресовав судье раздраженную улыбку, Ван Ротен вновь обратилась к свидетелю:
– Вы получили доказательства того, что Джек Уолш убил собственную дочь?
– Вы получили доказательства, что это сделал я? – парировал Рот, словно речь не шла о серьезных последствиях.
Обвинение сделало свой ход.
– Да. Больше чем достаточно.
– Из уст признанного лжеца, детектива Крэншо? – широко улыбнувшись, уверенно спросил Рот.
Заместитель окружного прокурора начала понемногу выходить из себя.
– Из уст офицера полиции, отмеченного наградами и поощрениями. Однажды, решив оказать вам услугу, он совершил ошибку. Наконец, – выгнув шею, она бросила на Рота убийственный взгляд, – из заключения экспертизы, свидетельствующего, что кровь на одежде, которую вы пытались спрятать в корзине, – это кровь из распоротого тела убитой вами женщины!
– Протест! – крикнул я, вскакивая со стула. – И кто теперь говорит речи?
Резко взглянув в мою сторону, Ван Ротен словно предупредила, что я лезу не в свое дело. Тут же повернувшись к свидетелю, заместитель окружного прокурора приготовилась задать новый вопрос, однако ее остановил судья:
– Советника убедительно просят воздержаться от спора со свидетелем. – Недовольно поморщившись, Хонигман сухо уточнил: – Это перекрестный допрос свидетеля, а не представление решающих аргументов. Задавайте вопросы. Если больше нечего спросить, вернитесь на место. Я понятно выразился?
Ван Ротен ответила быстрым, намеренно безразличным кивком.
Возмущенный жестом столь явного пренебрежения, Хонигман повторил вопрос:
– Я понятно выразился?
– Да, ваша честь, – немедленно откликнулась Ван Ротен, добавив с невинно-извиняющейся улыбкой: – Простите. Разве я не сказала?
Сжав губы, Хонигман медленно приподнял брови, окинув ее тем испытующим взглядом, который часто предваряет вынесение приговора о самом строгом тюремном заключении.
– Нет, не сказали.