Сцены из жизни богемы
Шрифт:
В 9 час. — первое чтение докладной записки «Об отмене смертной казни через трагедию».
В 91/2 час. — г. Гюстав Коллин, философ-гиперфизик, и г. Шонар приступят к диспуту, о сравнительном значении философии и метаполитики. Во избежание стычки спорщики будут связаны по рукам и ногам.
В 10 час. — г. Тристан, литератор, расскажет о своих первых любовных переживаниях. Г. Александр Шонар будет аккомпанировать на фортепьяно.
В 101/2 час. — второе чтение докладной записки «Об отмене смертной казни через трагедию».
В 11 час. — заморский
Второе отделение.
В полночь г. Марсель, исторический живописец, с завязанными глазами экспромтом нарисует мелом сцену встречи Наполеона с Вольтером в Елисейских полях. Г. Родольф, тоже экспромтом, проведет параллель между автором «Заиры» и автором битвы при Аустерлице.
В 121/2 час. — г. Гюстав Коллин, в меру обнажившись, изобразит олимпийские игры на IV олимпиаде.
В час ночи — третье чтение докладной записки «Об отмене смертной казни через трагедию» и сбор пожертвований в пользу драматургов-трагиков, которые скоро останутся не у дел.
В 2 часа — приглашение к кадрили и начало игр, которые будут продолжаться до самого утра.
В 6 час. — восход солнца и заключительный хор. В течение всего празднества будут работать вентиляторы.
Внимание! Всякого, кто вздумает читать или наизусть декламировать стихи, немедленно выставят из салона и передадут в руки полиции. Кроме того, просят не уносить с собою огарки».
Два дня спустя экземпляры этого приглашения ходили по рукам в подполье литературы и искусства и вызывали там бесчисленные толки.
Однако среди приглашенных имелись и такие, которые с недоверием отнеслись к великолепию, возвещенному Родольфом и Марселем.
— У меня большие сомнения на этот счет, — говорил один из таких скептиков. — Мне приходилось бывать на средах Родольфа, на улице Тур-д'Овернь, там оставалось только мечтать о каком-нибудь сиденье, а пили у него водичку из самой эклектической посуды.
— Но на этот раз все будет взаправду, — возразил другой. — Марсель показал мне программу, и вечер обещает быть прямо-таки волшебным.
— И у вас будут женщины?
— Еще бы! Феми Красильщица просила, чтобы ее избрали королевой празднества, а Шонар взялся привезти дам из общества.
Вот в кратких словах, как зародился праздник, вызвавший столь великое волнение в мире богемы, обитающей по ту сторону Сены. Уже давным-давно Марсель и Родольф возвестили об этом роскошном рауте, но целый год они неизменно откладывали его на следующую субботу, из-за тяжелых обстоятельств их обещанию пришлось проделать полный круг в пятьдесят две недели, и в конце концов они уже не могли ступить шагу, не услышав какой-нибудь насмешки, а самые неделикатные из их друзей буквально приставали с ножом к горлу. Словом, им стали так досаждать, что они решили во что бы то ни стало выполнить свои обязательства и тем самым положить конец всей истории. Вот они и разослали вышеприведенное приглашение.
— Теперь корабли сожжены, отступать уже некуда, — сказал Родольф. — У нас неделя
— Раз нужны, значит будут, — ответил Марсель.
Беспечно полагаясь на волю случая, друзья безмятежно заснули. Они не сомневались, что потребные сто франков не замедлят попасть к ним в руки вопреки всем вероятиям.
За два дня до празднества денег все еще не было, поэтому Родольф решил, что будет благоразумнее помочь случаю, иначе они неизбежно осрамятся, когда придет время зажигать люстры. Чтобы облегчить себе задачу, приятели несколько раз вносили поправки в программу вечера, значительно ее урезывая.
После ряда видоизменений, когда из статьи «Сласти» было вычеркнуто немало пунктов, а статья «Напитки» подверглась порядочным сокращениям, общая сумма расходов свелась к пятнадцати франкам.
Задача сильно упростилась, но все-таки не была решена.
— Ну что ж, придется прибегнуть к крайним мерам, — сказал Родольф. — Ведь теперь уже никак нельзя отложить вечер.
— Ни в коем случае, — согласился Марсель.
— Сколько времени прошло с тех пор, как я в последний раз слушал рассказ о сражении при Красном?
— Месяца два.
— Месяца два? Превосходно! Срок вполне приличный, дядюшка не будет возражать. Завтра отправлюсь к нему и попрошу, чтобы он рассказал мне о сражении при Красном. Это даст нам пять франков. Верных.
— А я пойду к старику Медичи и продам ему «Развалины замка». Это тоже даст пять франков. Если я успею приделать еще две-три башенки и мельницу, — может быть, получится даже десять франков. Тогда дело в шляпе.
Друзья уснули, и им грезилось, будто принцесса Бельджойозо просит их перенести прием на другой день — иначе они переманят к себе всех ее гостей!
Марсель встал спозаранку, взял холст и ревностно принялся за сооружение «Развалин замка». Этот сюжет ему заказал антиквар с площади Карузель. А Родольф тем временем отправился проведать дядюшку Монетти, коньком которого был рассказ об отступлении из России. Раз пять-шесть в год, очутившись на мели, Родольф за известное вознаграждение соглашался выслушивать рассказы о его походах, ветеран-печник не скупился, если его повествование вызывало у слушателя пылкий восторг.
Часа в два Марсель, понурив голову, с холстом под мышкой, проходил по площади Карузель и тут повстречал Родольфа, который возвращался от дяди. Вид Родольфа не предвещал ничего хорошего.
— Ну, как, — спросил Марсель, — удалось?
— Нет, дядюшка уехал в Версальский музей. А у тебя?
— Скотина Медичи больше не желает «Развалин замка», подавай ему «Осаду Танжера».
— Если мы не устроим вечера — репутация наша погибла! — промолвил Родольф. — Что подумает наш друг, влиятельный критик, если из-за меня ему придется попусту надеть белый галстук и желтые перчатки!
И они вернулись в мастерскую в неописуемом волнении.
В это время у соседа часы пробили четыре.