Счастье Ангела

Верная Анна

Нет, она точно начинает меня раздражать и очень сильно. А я продолжаю рассматривать обстановку вокруг. Все стены сплошь увешены какими — то непонятными грамотами, медалями, наградами. Но нет ни одного детского рисунка, нет даже ни одной детской фотографии. У меня, если честно, были совсем другие ассоциации с этим местом.

– Эльвира Александровна, ваше заведение скорее напоминает музей ваших личных достижений. Почему так тихо? Где сейчас все дети? У вас здесь… Как бы выразиться правильнее.

Нет

ощущения, что находишься в детском учреждении. Да здесь даже цветов нет комнатных.

– Вы знаете, все наши спонсоры очень довольны интерьером, по крайней мере с этим разногласий ни у кого не было. Даже вашей сестре… Простите покойной сестре, никак не могу привыкнуть, что Ангелики нет уже в живых, все очень даже нравилось.
– дама даже пытается выдать скупую слезу. Как же ужасно она играет, просто отвратительно.

Сама пытаюсь скрыть усмешку. Лике и это все нравилось? Смешно. Ей просто было плевать. В этом и есть вся правда.

– А на счет цветов, да кому они нужны? Только пыль собирают, да и у многих может быть аллергия. Мы заботимся же в первую очередь о детях.
– наигранно выговаривает каждую фразу, которую она явно за свою жизнь произносила не раз.

– А детки… Дети сейчас, кто на занятиях, кто в игровой. У нас же здесь разный возраст. За каждым ребенком закреплены два воспитателя или преподавателя. Я вам успела сказать, что у нас не только получают дошкольное образование? Но также здесь есть и начальная школа и старшие классы.

К каждому воспитаннику у нас индивидуальный подход. Кстати, среди наших выпускников многие сейчас занимают серьезные посты.

Я уже не сдерживаюсь и просто закатываю глаза. Не ей мне говорить о выпускниках и их прекрасном будущем. У меня есть свой прекрасный личный пример. И этим всем до него ох, как далеко.

– Ангелина Алексеевна, я должна вас только предупредить. Ваша племянница…

– Что с Есей?
– не узнаю свой голос.
– Она что заболела?

– Да, нет. Не об этом. Просто понимаете…

– Да говорите уже.
– заметно начинаю нервничать и повышаю голос.

– Она очень странная девочка. Я бы сказала трудная очень. Она же тут с самого рождения, и за этот период, не считая младенчества, сменилось более двадцати воспитателей. А это рекорд у нас. Она единственная из всех наших детей, с кем никто не может найти подход.

У нас уже руки опускаются. Особенно состояние ухудшалось после визитов вашей сестры.

Руки сжимаются в кулаки. Даже не хочу представлять из — за чего состояние моей девочки становилось хуже. Лика - единственная причина. Только она.

– Вы находились рядом в те моменты?
– глухо спрашиваю я, даже не смотря на женщину.

– Нет, конечно. Ангелика всегда хотела побыть с дочерью наедине. И как мы можем помешать общению матери и дочери?

–

Что… Что именно с Есенией? Она плохо разговаривает?

– Нет. Вот именно, что в физическом развитии все отлично. Первые слова она стала говорить еще до года. А сейчас в свои три очень хорошо и понятно говорит. Здесь дело в другом. Понимаете, она как будто на своей волне.

В последний раз, когда мать ее навещала, девочка взяла детские ножницы и обрезала свои волосы.

– Что? Она поранилась? Как это произошло? А куда же смотрели ваши два воспитателя?

– Мы приняли сразу меры. Можете не волноваться, они здесь больше не работают. Такие поступки не прощаются у нас.

А до этого…

– Что?
– наверное, сейчас я похожа на Борцова. Готова без разбирательств сровнять это место с землей.

– До этого тоже был инцидент. Есения… Она расцарапала свое лицо… До крови. Ни с одним из детей за все время не познакомилась, ни с кем не дружит. Но вы же сами понимаете, это же дети. Так не может быть.

Уже явные проблемы с психикой на лицо. Еще у нее любимая привычка, когда дети в игровой, она может лечь посреди комнаты, поджать ноги и лежать так несколько часов подряд.

А если ее кто — то начнет поднимать или говорить, что так нельзя, она просто начинает так орать. Ни плакать, ни кричать. А именно орать, царапать наш персонал, вырываться, пугать остальных детей.

Да и сами дети к ней не горят желанием подходить. Я же говорю, очень странный ребенок. Бедная Ангелика. Если остальные родители навещали своих детей хотя бы раз в месяц, то ваша сестра была за три года только пять раз.

И я не могу ее в этом винить.

– Она была за три года всего пять раз.
– повторяю ее слова.
– А остальные — раз в месяц. И это, по вашим словам, очень даже не плохо.

– Конечно, наши клиенты очень занятые люди. Зачем нанимать кучу нянек, пускать к себе в дом чужого человека, когда можно сюда отдать ребенка и ни о чем не переживать. И еще… У Есении отличная память, но на единственном утреннике, когда мы всего лишь раз решили дать ей возможность рассказать стихотворение, она стояла и молчала.

Были наши спонсоры, остальные родители. А она… Она молчала. Хотя до этого рассказывала все наизусть. Ужасный, просто ужасный…

– Хватит! Замолчите! Еще слово, и я за себя не ручаюсь.

– Понимаю, понимаю. Просто мое дело, вас предупредить с кем имеете дело. Ваш представитель с нами связался уже. Я в курсе, что вы хотите забрать девочку себе. Естественно я не возражаю.

Но знайте главное, если вы надумаете снова вернуть Есению, мы всегда к вашим услугам. Думаю, вы и сами не знаете еще, но не пройдет и пары недель и вы вернетесь опять сюда. А мы вас всегда ждем с не терпением.