Счастье будет!
Шрифт:
– Давай-давай! – орала я, подтягивая края несходящегося платья ближе друг к другу.
– Еще! Еще чуть-чуть! Сейчас... аааап! – не сдавалась Нина.
– Дохлый номер, тут сантиметров десять до молнии. – Я больше не могла мучить подругу. – Выдыхай, бобер.
– ААА!!! – заорала Нинка. – Я не знаю, что делать!!!
– Другое платье? – неуверенно произнесла я.
– Исключено. Только это! – Нина рассказала мне трогательную историю с девичьим дневничком.
– Дорогая, у тебя остается еще два месяца до свадьбы. Диета, спорт... ну или хотя бы просто диета, – поправилась
– Да уж! Не избежать ваших этих штучек. Может, шнуровку пустить? – Нинка вертелась перед зеркалом то так, то эдак, пытаясь задрапировать дыру от незастегивающейся молнии. – Ну ладно, давай рассказывай, как там ваши модели худеют...
Через несколько часов я доехала до дома, предварительно выбрав Нине две диеты (на случай, если какая-нибудь не пойдет) и утащив из ее квартиры весь сахар, все печенье и все конфеты, которые мне удалось найти.
Назавтра я позвонила Нине, чтобы выяснить, как проходит диета, и услышала в трубке голос абсолютно счастливой женщины.
Андрей попросил Нину отменить заказанный ресторан, а вместо пышной церемонии оплатил выездную регистрацию на Мальдивских островах.
Так в мгновение ока испарились: злосчастные мосты, стол буквой «П», материнские слезы, заслуженный тамада Григорий Петрович Шпонько и баянист Николай. Вместо них на горизонте замаячили: райский остров размером в два квадратных километра, белоснежный песок, дружелюбные аборигены и купальник размера XL, с которого Нина конечно же срежет порочащие ее девичью честь бирки еще в магазине.
– Так что, дорогая, наряды подружек невесты мы примерим на свадьбе Катьки! – щебетала Нина.
– А как же твое идеальное платье? – спросила я.
– Ну оно от меня никуда не денется. Я заперла его в шкафу!
– Какой же он у тебя молодец! Но как? Как ты выкрутилась?
– Пара пустяков. Приготовила ему на ужин диетический суп из сельдерея!
Кажется, Нинка первая из нас поняла, как выйти замуж совершенно правильно. И она была этого достойна более, чем кто-либо со времен самого первого белого свадебного платья.
Глава тридцать восьмая, в которой тайное неожиданно становится явным
Несмотря на то что жизнь иногда кажется совершенно бесконечной, можно прожить ее достаточно быстро, так ничего и не успев. Можно годами собираться сделать ремонт, съездить на острова, сменить работу, научиться готовить чизкейк или покраситься в рыжий цвет, но так этого и не сделать. Жизнь в большом городе легко заманивает нас в привычное колесо сумасшедшей белки: метро/машина – работа – магазины – и снова машина/метро... И так от рассвета до заката. Огромные возможности и бесконечный выбор на поверку иногда не помогают, а ограничивают, именно поэтому так просто найти жителя Петербурга, который уже лет десять как не бывал в Эрмитаже, или москвича, который прекрасно знает, где находится ГУМ, но затруднится проводить вас к Большому театру.
Однако меня все вышесказанное не касалось. Я-то успевала даже больше, чем хотелось бы: за две с половиной недели, проведенные без Никиты, я успела найти во многомиллионном городе того единственного человека, от которого я никогда
Я много раз сбрасывала звонки Сергея.
Нет, не так.
Я сбрасывала его звонки всегда.
Однако самые большие проблемы начались, когда Никита вернулся; я помчалась в Шереметьево и повисла у него на шее. Увидеть Никиту, такого большого, доброго и спокойного, было настоящим счастьем. И я с трудом сдерживалась, чтобы не выплакаться на его могучем плече – выплакаться и все рассказать.
– Я так соскучился, – улыбнулся Никита. И поцеловал меня. Моя голова закружилась от счастья.
В тот же момент я решила молчать – молчать, как партизан. Внутренне я решила: к тому, что случилось, любимый Никитос не имеет никакого отношения. Была ли я в ту злополучную ночь под действием какой-то таблетки от местного соховского соблазнителя или просто напилась – мои отношения с прошлым однозначно были значительно сложнее, чем я предполагала. Тем не менее в этом не было вины Никиты, и наказывать его за свои собственные ошибки было бы слишком жестоко.
Подругам я тоже не сказала ни слова. А сами они не спрашивали, да и с чего бы стали? «Ты случайно не переспала с бывшим?» – это было за гранью реальности.
Впрочем, реальность каждый день норовила сверкнуть новой, неожиданной гранью.
Время шло, раны, нанесенные прошлым, постепенно затягивались.
После приключения с роковой женщиной Вениамина Катя ударилась в загул. Она взяла две недели за свой счет и укатила на «Harley» в неизвестном нам направлении. В эту среду она обещала доехать до Нинки и рассказать нам все – в благодарность за то, что всякий раз, когда нам звонил Веня, мы придумывали для нее идиотские алиби.
– Привет! – Катя выдула огромный розовый пузырь из жвачки. Пузырь оглушительно хлопнул. – Меня Васька научил!
На нашей загулявшей подруге красовалась черная кожаная юбка формата «ультрамини». Глаза Екатерины горели, как у таежного лесного кота перед охотой.
– Похудела-то как, – завистливо выдохнула Нинка. – Салат несу. С майонезом!
– Похудеешь тут! – Катя бухнулась в кресло и стащила с головы черную бандану с черепами.
И она рассказала нам все. Про свою камею, и чай, и матрону в красном, и про то, что Вася играет на гитаре и уже год как скрывается от коллекторов, потому что должен банку двадцать пять тысяч. А кредит взял, потому что ему нужно было сменить мотоцикл. И про то, что она жила с Васей на съемной квартире, и про то, что ездила в Васин домик в лесу, где Василий коллекционирует трофейную технику времен Второй мировой. Ну и заодно прячется от банка ВТБ.
– Такая романтика, – вздохнула Катя. Помолчала и добавила: – Ну совершенно не мое.
Все то время, пока Катя с удовольствием объезжала кредитный мотоцикл, Вениамин провел, стараясь достучаться до черствого Катиного сердца. Появившись на работе, Катя увидела дизайнерский букет, присланный с курьером. Бухгалтерия была в восторге.
Дома у Кати автоответчик не успевал принимать сообщения.
– И что говорит?
– Разное. В основном просит дать ему возможность все объяснить.