Счастье на десерт
Шрифт:
Я всю жизнь пью чай с молоком, с самого детства и она это помнит, приносит молочник.
— А я торт порежу! Я умею красиво нарезать! — Мирослава хитро работает ножом, нарезая лакомство на ровные кусочки.
— Здорово! — хвалит мать.
Внимательно смотрю на неё, через кружку.
Мирослава быстро расправляется со своим куском и кладёт себе добавки. Мать тоже ест с аппетитом, она всегда была сладкоежкой.
— Прикольные у вас фотки! — старается завязать разговор Мира.
— Да, прошу иногда
Мирослава сжимает мои пальцы, в знак поддержки. А мне хочется заорать на эту тётку, чтоб не смела, ни на что надеется! Она же сама отдала меня! И не бесплатно, Лена ей отвалила долларов, чтобы она закодировалась, сделала ремонт в квартире и вообще на первое время, пока снова не устроится на работу. Кай говорил, что она всё благополучно пропила.
— Приехал недавно, но планирую задержаться. Я ещё с отцом не познакомился.
— С отцом? А, да, Кай говорил, что он сейчас где-то в отпуске, с новой женой, — хмыкает мать. — А как ты вообще? Лена писала, что ты уважаемый человек, учитель.
— Работал учителем математики в частной школе у друга. Я уволился, и сейчас пока думаю, чем заниматься. Мои планы зависят от того, останусь я в России или нет.
Чувствую, как Мирослава рядом напрягается, двумя руками вцепляется в кружку.
— А ты останешься? — с надеждой спрашивает мать.
— Останусь.
Мира шумно выдыхает и давится чаем, проливает на многострадальный стол, хлопаю её по спине.
— Я сейчас принесу полотенце! — мать снова убегает на кухню.
Мирослава прокашливается, наклоняюсь ближе, шепчу ей на ухо.
— Не думала же ты, что я оставлю тебя, Медочек?
Мирослава показывает мне язык. Ух, моя дерзкая девчонка.
Возвращается мать, вытирает лужу.
Мира снова спрашивает её про фотки и та приносит большой старый фотоальбом. Следующие полчаса Мирослава с матерью смотрят фотографии, Мира хихикает, узнавая нас с братом. Мать тоже смеётся, рассказывая забавные истории из нашего детства.
Периодически сталкиваемся взглядами. Я смотрю упрямо, она тяжело вздыхает и опускает глаза.
Несколько раз пытается вовлечь меня в разговор, но я отвечаю односложно или вовсе отмалчиваюсь. Кажется, я погорячился с визитом сюда, может, стоило просто позвонить. Маленький обиженный мальчик внутри меня никуда не делся. Мира хмурится, и снова переключает внимание родительницы на себя. Уверен, если кто и способен понять мои чувства, то только она.
Мы здесь уже больше часа и я очень хочу уйти. Но как это сделать не представляю. Объявить, что мы сыты и насмотрелись фоток? На самом деле у меня на языке вертится совсем другой вопрос.
Почему мать отдала меня Лене?
— Почему ты отдала меня? — выдыхаю этот вопрос неожиданно даже для самого себя.
В комнате становится тихо. Бросив альбом, Мирослава пересаживается на диван, переплетает наши пальцы. Моя девочка всегда готова поддержать.
Мне удушающе жарко от волнения, тяну ворот рубашки. Мать долго молчит, потом начинает плакать и причитать.
— Прости меня, сыночек! Я так виновата перед тобой! И перед Каем виновата, но перед тобой больше! Я слабая, не справилась! После смерти Васи, мне совсем, тяжело было одной с вами! Ты болел всё время, денег не хватало. Я даже в сад вас не могла отдать, потому что за него нечем было платить и твои вечные болячки меня просто измучили! Пневмония, бронхит, ангина, бесконечные ОРВИ и так по кругу! Мне казалось, что я просто сойду с ума!
— Ты отдала меня, потому что я был проблемным? — еле ворочаю языком от разочарования.
— Нет! Нет, конечно! Ты же и родился мельче, слабее! Я выхаживала тебя, ночей не спала! А тогда я просто испугалась тебя загубить! Ты стал болеть практически постоянно, тяжело, с осложнениями! Я пила и понимала, что не могу бросить! Я пробовала, не получалось! А тут Лена приехала, подзуживать стала! Куда тебе двое? Отдай мне одного! Говорила, что у них там солнце, море, хорошие лекарства. Я будто в тумане ходила, тогда это казалось правильным решением!
Ага, в алкогольном угаре она была, уж Лена позаботилась об этом, спаивала мать, пока та не приняла нужное ей решение.
— Правильным решением для кого? Для Лены? Но не для нас с братом точно! Как ты могла нас разделить? Ты хоть понимаешь, что мы чувствовали? Словно полсердца отрезали! А Ленин муж оказался тираном, игроманом и алкоголиком! Ты отдала меня в дом к чужому, пьющему мужику! Который всю жизнь попрекал меня куском хлеба и каждым потраченным на меня долларом! — хрипну от ора.
— Прости, прости меня, Мишенька! Сыночек! — воет в голос мать. — Я хотела как лучше! Думала у Лены семья, нормальные условия, хороший климат!
Мирослава тихо всхлипывает, прячется за волосами. Она очень чуткая и всегда переживает чужую боль как свою. Мне жаль, что она стала свидетельницей такой некрасивой сцены, но без неё я бы это всё не вывез точно.
— Бог простит! Мирослава, пошли!
Вскакиваю с дивана, хватаю Миру, тащу на выход.
— До свидания! — пищит на ходу.
Не могу я такое простить и забыть не могу! Очень надеюсь, что это свидание состоится ещё очень нескоро.
Глава 22.