Счастье на десерт
Шрифт:
Утыкаюсь носом в колени, слушаю Мишин бубнёж, когда дверь вдруг открывается и медсестра заносит Левку. Муж быстро сворачивает разговор. Я сползаю с кровати. Замираем с ним как два суриката.
— Мамочка, принимай сына, — медсестра протягивает мне туго запелёнутое полешко. — Он сытый, в следующий раз кормить через три часа. Смесь и водичку вам принесут. Бутылочки есть?
Осторожно беру сына на руки.
— Да, мы все купили! — кивает Миша.
— Хорошо, будут вопросы, вызывайте! — напоминает медсестра
Муж подходит ближе, рассматриваем серьезное личико. Левка смотрит на нас без особого интереса, причмокивает, зевает.
— Зевнул, — восторженно шепчет Миша. — Видела?
Киваю. Левка голубоглазый, щекастенький, серьезный парень. Кладу сына на кровать. Разматываю пеленку, раздеваю. Осматриваю, пересчитываю пальцы, все на месте. Долго разглядываю, запоминая каждую черточку. Как молодая мама, я весьма тревожна и, конечно, боюсь, чтобы моих детей не перепутали.
— Дай, фломастер! — прошу Мишу.
Он знает об этой моей паранойи и поэтому только тяжело вздыхает, когда я рисую фломастером с зеленкой сыну на пальчике руки сердечко.
Потом же будет еще Мишаня, надеюсь, так я не буду их путать. Три часа с сыном пролетают незаметно, и сейчас Миша из бутылочки кормит Левку, улыбается, глядя на него, уговаривает не торопится.
Выскальзываю за дверь, медленно бреду, опираясь на стену в сторону реанимации, я узнала, где она находится, мне разрешили навещать Мишаню.
Останавливаюсь перед дверью. Глубоко вдыхаю, противный холодный страх ворочается где-то в районе солнечного сплетения, ноги ватные, руки трясутся.
Я буду сильной, все будет хорошо! Я нужна сыну. Осторожно открываю дверь.
Глава 41.
Мирослава
В палате приятный приглушенный свет, за столом сидит та самая медсестра Анечка, что подбадривала меня на родах.
— Здравствуйте, моя фамилия Рой, я хочу посмотреть на сына, — шепчу, шаря глазами по кювезам, пытаясь угадать, где лежит Мишаня.
— Здравствуйте, ваш здесь, — указывает Анечка на ближайший ко мне.
Сразу узнаю младшего, он очень похож на Левку, только мельче. В памперсе, распашонке и носочках, голубая шапочка на голове, в носу трубочки, на руках какие-то бирки и проводки.
Такой маленький, беззащитный, совсем один. В то время пока мы играем с Левкой, мой Медвежонок здесь самостоятельно борется за жизнь.
Кладу ладони на кювез, хочу, чтобы он знал, что не один, что мама рядом. Всхлипываю, слезы текут по щекам, какая же я тряпка, обещала же себе не реветь.
— Пожалуйста, не плачьте, детки чувствуют настроение мамы, он может начать нервничать, — предупреждает медсестра.
— Извините, не буду больше, — быстро вытираю щеки.
Анечка показывает мне специальное отверстие в кювезе, куда можно
Мою руки, обрабатываю антисептиком, грею дыханием. Убедившись, что теплые осторожно касаюсь Медвежонка, поглаживаю маленькую коленку. Он поворачивает головку, кряхтит, смотрит обиженно.
— Прости, что так долго не приходила. Медвежонок, я тебя очень люблю. Пожалуйста, выздоравливай скорее, мы с папой и Левкой очень тебя ждем. Я выбрала вам красивую коляску, синюю. А папа купил вам очень красивые кроватки. Нюра связала носочки.
Рассказываю сыну все на свете, говорю о том, как мне было страшно, когда их забрали после родов и целые сутки после. Мишаня слушает внимательно, будто понимает, сучит ручками.
— Я очень люблю тебя, Медвежонок. Прости меня, я никогда больше тебя так надолго не оставлю, буду все время приходить. Пожалуйста, знай, что я всегда рядом, сыночек.
Медвежонок морщится, отворачивается. Мне кажется, он обижен и думает, что я его бросила. Больно закусываю щеку, чтобы снова не разреветься.
Анечка деликатно намекает, что мне пора, потому что пришла другая мамочка.
— Люблю тебя, сыночек, очень хочу обнять. До завтра.
Целую кювез.
В палате Миша меняет памперс Левке. Замирает с сыном на руках.
— Ты была у Миши? Как он?
— Лежит весь в проводках и трубочках! Такой маленький, совсем один! — шепчу, опускаясь на кровать.
Уткнувшись в подушку вою, не хочу пугать Леву, но весь ужас, напряжение и боль последних дней выливаются в неконтролируемую истерику.
Проревевшись, мне становится легче. Я словно стряхнула с плеч тяжелую черную тучу. Все еще ужасно страшно за Мишаню, но я верю в лучшее, все будет хорошо. Обязательно.
Воркую с Левкой. Миша как радистка Кэт теперь отбивается не только от Нюры, но и от Маши с Каем. Они тоже названивают каждый час, порываются приехать. Я очень благодарна им за заботу, но сейчас не готова общаться ни с кем кроме мужа.
На следующий день в палате появляется полицейский, принимает заявление, записывает мои показания, берет копии моих медицинских документов. После родов приходил врач и провел медицинское освидетельствование.
Еще через неделю нас переводят в детскую больницу при роддоме. Левку на доращивание, Мишаня старается дышать сам, но врач говорит, что ему это дается с трудом, поэтому его страхуют через носовые канюли.
Последующие дни похожи на день сурка, они сливаются в единую карусель. Заботы о Левке, походы к Медвежонку, Миша навещает нас каждый день, после работы, в школе наплыв учеников и срочно пришлось менять расписание и обустраивать еще один класс, работа требует его непосредственного присутствия. Я сама выпихнула его работать, потому что он начал сходить с ума, и загоняться, еще больше меня.