Счастье на десерт
Шрифт:
Женщина на том конце провода начинает выть, иначе эти звуки я не могу назвать.
Закрываю ладонью глаза и почему-то все еще слушаю, хотя давно должна бы положить трубку. Я имею на это право! Это она меня бросила и предала, родила новых детей и живет себе припеваючи.
— Прости меня, доченька, я умоляю тебя! Прости! Я ужасно виновата перед тобой! Я ошиблась, страшно ошиблась! Я молодая была, глупая, влюбилась второй раз в жизни! Я просто хотела немного счастья! Не суди меня, Мира! — рыдает мать.
Я упираюсь лбом в косяк. Я не
Сейчас, когда я сама мама весь ужас ее предательства, заиграл новыми уродливыми оттенками. Потому что я не представляю, как можно выносить, родить в муках, ночами не спать, качать, кормить, лечить, а потом просто вычеркнуть ребенка из жизни из-за мужика. Я этого не понимаю! Сыновья мое всё и я никогда не на кого их не променяю.
— Кто у тебя родился? — спрашиваю, чтобы просто не молчать.
— Никто, никто не родился, я неудачно упала ... — снова начинает плакать мать, — Это мне наказание за тебя, за мое предательство!
— Мне жаль, я никогда не желала зла твоим детям, — говорю совершенно искренне.
— Я знаю, ты всегда была доброй девочкой! Полинка такая же, очень похожа на тебя маленькую. Прости меня, Мирослава, пожалуйста, прости!
Молчим. Я не знаю, что ответить, она устала извиняться.
— Можно, я буду иногда звонить? Просто чтобы тебя услышать? Мы могли бы встретиться, когда тебе будет удобно, постараться наладить общение.
Тон матери заискивающий и просящий, мне становится еще противней, не позволю ей давить на жалость.
— Наверное, не стоит, у меня Миша и мальчики, некогда. И я не думаю, что после всего мы сможем по-дружески беседовать и пить чай. Я никогда не пойму твоего поступка, не приму. Сейчас, когда я сама мама, — к горлу подкатывает ком, хочется расплакаться, глубоко вдыхаю, не буду я с ней откровенничать, все равно ведь не поймет. — Короче, не надо нам видится. Ладно, пока, меня муж и дети ждут.
Отбиваю звонок, меня потряхивает от нервов. Умеет мамочка меня расшатать. Я наконец-то счастлива! Зачем она лезет в мою жизнь? Чтобы очистить свою совесть? Хочет, чтобы я ей грехи отпустила? Так это она не по адресу. Может быть, когда-нибудь я и смогу говорить с ней нормально, но точно не сейчас.
— Почему так долго, Мирослава? Всё хорошо? — хмурится Миша.
— Соску не могла найти! — висну на шее мужа, зацеловываю колючий подбородок. — Нюра мальчикам костюмы заказала, надо забрать в центре выдачи, — показываю Мише фотку костюмчиков.
— Забавные, зайдем на обратном пути.
Гуляем пару часов, по пути успеваем переделать все дела, я забираю костюмчики, Миша покупает теплый хлеб и выбирает пп-торт. Мальчишки нагулялись и дрыхнут в коляске.
У подъезда меня поджидает неприятный сюрприз.
— Мирослава! — зовет Сергей Николаевич, выходя из своего внедорожника, направляется к нам.
Прямо день открытых дверей.
Я не видела никого из их семьи с того дня, как Семенов на меня напал. Его посадили, и я подозреваю, что Настя рассказала
Я хотела позвонить ей и объясниться, но сначала экстренные роды, потом месяц в больнице, потом привыкание к лютым родительским будням, мне было не до чего. Однажды я записала Насте длинное голосовое сообщение, честно рассказала о связи с Даниилом, как это вижу я, и извинилась, конечно. Она прослушала, ничего не ответила, добавила меня в черный список. Я ее понимаю, все логично.
И вот по мою душу пожаловал ее отец.
— Это тесть Семенова? Я видел его в суде. — Миша подбирается, задвигает меня и коляску за спину.
— Здравствуйте! Спокойно! Я с миром! — Сергей Николаевич поднимает ладони в примиряющем жесте.
— Что вам нужно? Если есть вопросы к моей жене, говорите со мной. Мирослава, иди домой, мальчиков скоро кормить, — отсылает меня Миша.
— Здравствуйте, Сергей Николаевич. Миша, да все нормально, ты чего? — выхожу из-за мужниной спины.
— Я только поговорить хочу, буквально пару слов сказать Мирославе. Вы не против, Михаил? — Сергей Николаевич протягивает Мише руку.
Обмениваются крепким рукопожатием. Мой бдительный муж максимально напряжен и собран, как хищник в любой момент готов к нападению, чтобы защитить меня и наших медвежат.
— Будешь говорить?
— Буду. Я быстро, пять минут, и пойдем, ладно? — прошу, переплетая наши пальцы, целую его в обручалку. — Пожалуйста.
— Пять минут, — соглашается Миша, — И Сергей Николаевич, не расстраивайте мою жену.
— Не буду, — кивает старый знакомый.
— Сергей Николаевич, если вы по поводу Даниила, то я уже все объяснила Насте, извинилась.
— Нет, я не об этом хотел поговорить. Настя мне, конечно, рассказала, как этот козел вас обеих обманывал. Он свое получил, не сомневайся. Во-первых, я хотел тебя поздравить с замужеством и рождением детей, два сына это большая радость! А во-вторых, я звонил Нюре, и она сказала, что ты знаешь про мать.
Сергей Николаевич замолкает, пристально смотрит мне в глаза. Нюра с ним откровенничает, с чего бы это? Очень интересно.
— Знаю, она сегодня звонила! Прощения просила, хотела примириться, чтобы мы, начали видеться и общаться. Будто это так просто, — обхватываю себя руками, мне неуютно и хочется быстрее закончить этот странный разговор.
— Я понимаю, что тебе в этой ситуации очень непросто, но я прошу тебя, дай матери шанс! Она очень раскаивается, переживает за тебя, скучает. Молодая была, глупая. К тому же отчасти я тоже виноват в ваших бедах, — вздыхает сосед.
— Вы-то здесь причём? — спрашиваю раздраженно, меня бесит, что он защищает и оправдывает ее поступок молодостью.
— Потому что я виноват перед ней, и перед тобой. Она и на этого москвича-то кинулась от тоски, потому что устала от больных отношений и хотела нормальной семьи. Олеся много лет была моей любовницей. Я твой отец, Мира, — приглушенно выдает Сергей Николаевич.