Счастье – не пение жаворонка

Лекомцев Александр

Но, честно говоря, нелегко было на всё это спокойно реагировать. Надо обладать несгибаемой волей и выдержкой десяти калькуттских йогов, чтобы не замечать того, что тебя намерены унизить и, при первой же возможности, втоптать в грязь. Древцова уже не в первый раз выслушивала от Раисы Егоровны информацию о том, что покойная мать Амелии в своё время разрушила в Кедровой Выси несколько семей и некоторых мужиков в могилу загнала. Об этом и люди, и сам господь бог знает.

Предпринимательница Бакова не желала успокаиваться. Продолжала. Она постоянно приводила из жизни одни и те же примеры.

Чего уж далеко за примерами ходить. Отец Амелии Игнат, славный зверовой охотник, ныне тоже покойник. Он испытал на себе немало унижений и подлостей от своей жёнушки. Натерпелся, как говорится с лихвой.

Когда он приходил после очередного сезона из тайги, так у Варвары непременно уже имелся новый ухажёр.

– Покойный твой папаня покладистым был, без разборок обходился, – Бакова ехидно и вызывающе посмотрела на Амалию. – Он просто вытаскивал из постели очередного мужичка, и на его место ложился. Мерзость какая!

– Как вам не стыдно, Раиса Егоровна! – возмутилась девушка. – Вы всякую напраслину на моих родителей наговариваете. А вы ещё и предприниматель, с высшим образованием.

– Так, и что же, что я предприниматель? Я ведь женщина. А вот увидела тебя и решила всё высказать и предостеречь. Если будешь вести себя в посёлке Кедровая Высь, как твоя мама, то так же и закончишь свою непутёвую жизнь. Замёрзнешь пьяная, в сугробе, как собака! Разве не так это было?

Местная предпринимательница хотела сказать ещё что-то, не очень доброе, но не успела. Амелия, ослеплённая яростью, быстро и ловко вылила воду одного из ведёр прямо на голову искательницы «правды». В какой-то момент очумевшая Раиса Егоровна не могла сообразить, что же произошло. Понятно, что дыхание у неё перехватило в момент от ярости и леденящего холода.

Но колодезная вода пусть в светлый, но зимний день под одеждой Раисы Егоровны начала давать о себе знать. По её холёному телу побежали десятки очень прохладных ручейков. Это обстоятельство заставило предпринимательницу завопить благим матом. Ведь она никак не ожидала такой подлости от молодой соседки. Потом Бакова, подняв с земли пустые вёдра, злобно прошипела, как огромная ядовитая змея:

– Я тебя посажу, сучёнка! Ты за такое хулиганство сегодня же на нары попадёшь!

– Это вам для профилактики, Раиса Егоровна, чтобы вы немножко поостыли, – относительно спокойно среагировала на её угрозы Амелия. – А на нары ты попадёшь, печальная старая лошадь! Есть, за что. Ты своего свёкра отравила. Тебе деньги нужны были, чтобы свой захудалый магазинчик открыть. Люди всё знают.

– Да у меня свои рубли имелись, накопленные! Я всю жизнь на разрезе «Косогорный» бухгалтером трудилась.

– И там не по-детски воровала. Факт! А теперь на тебя даже протухшая селёдка в твоём магазинчике с осуждением смотрит. Обрати внимание! Ей стыдно за тебя, гражданка Бакова!

Возмущённая и возбуждённая Раиса Егоровна больше спорить с Амелией не стала, а бросилась к своему не такому уж и слабому особняку, забыв о брошенных ей на землю пустых вёдрах.

Она, хлопнув калиткой, очень громко крикнула:

– Что бы ты подохла, как твоя мама, тварь стервозная! Оторванная и беспутная дура! Не в мать, не в отца, а в проезжего молодца! Сирота… безродная! Негде тебе даже приютиться, кроме твоего чумного деда!

Древцова,

тяжело вздохнув, взяла подмышку коромысло, в левую руку – порожнее ведро, в правую – наполненное водой. Направилась к калитке дома, в котором жила с дедом Степаном. Он был отцом её покойной матери и, судя по не адекватным отзывам односельчан, очень распущенной женщины. Как выражаются, прямые по характеру люди, такие, как она, существенно слабые на «передок».

Амелия вошла в сени, оставила коромысло там же, прислонив его к стене. Отворила дверь и шагнула с вёдрами, одно из которых было не наполнено водой, в горницу. Низкорослый, сухощавый и седой Степан с жидкой седой бородёнкой бродил по дому в одних подштанниках-кальсонах и синей клетчатой рубахе. В обеих руках он держал большую алюминиевую кружку с густо заваренным горячим чаем.

В целом, обстановка в их маленьком доме была более чем скромной. На кухне, располагался деревянный топчан, на котором спал Степан Акимович Украшением всей обстановки являлся немецкий аккордеон, который стоял рядом, на широкой тумбочке.

В горнице – ничего лишнего. Два старых стола: обеденный и кухонный, внутри которого располагалась посуда. Огромный, наполовину стеклянный шкаф, стоящий перед входной дверью. Тут же и умывальник. В нём – кухонная утварь и мелкие инструменты, необходимые в хозяйстве. Молоток, стамеска, отвёртки… Печь совсем не большая.

Стоял здесь же и древний металлический сейф, закрытый, под ключ. В нём хранились охотничьи ружья и боезапас. Правда, Степан Акимович не числился профессиональным промысловиком, в отличие от своего непутёвого и уже покойного зятя Игната Петровича, который трудился в местном охотничьем кооперативном хозяйстве «Соболь и белка».

Зять его Древцов был классным специалистом по пушному зверю: соболь, колонок, ну и белка, которой прорва, тьма-тьмущая и какая не в особенной цене. Но и водочку обожал покойничек. Она его и сгубила.

А вот Степан Акимович Рудых просто любил иногда побродить с карабином или с ружьишком по местным урочищам тайги. На досуге. Браконьером не считался. Постреливал даже боровую дичь, гуся и утку строго по лицензии.

В общем, остановка в доме, почти в ветхой избушке, у деда Степана с внучкой, в целом, сложилась неплохая. Им, двоим-то, тепла и от маленькой печурки хватало вполне. Куда его много-то?

Во второй комнатке обитала Амелия. Там было всё относительно ухоженно, уютно. Платяной шкаф, трюмо. Телевизор, старый дисковый аудио-проигрыватель с мощными колонками. Имелся и компьютер с выходом в интернет.

На стеках висели портреты самых разных звёзд зарубежного и отечественного шоу-бизнеса и кино. Ещё здесь стоял, у самого окна, большой кованный дедовский сундук, на котором никогда не висел замок. Там лежала кое-какая новая одежда: её и деда. Да и находились, документы, деловые бумаги, давно утратившие своё значение и ценность, и старые фотографии. Амелия почти никогда не интересовалась его содержимым. Так, пару раз кое-какие фото рассматривала…

На столе стоял чёрно-белый портрет её матери, Варвары Степановны. Ничего, не скажешь, красивая женщина. За свою недолгую и бесшабашную жизнь умудрилась сменить несколько мест работы. Нигде не уживалась, что уж там говорить.