Счастье по обмену
Шрифт:
— Она просто хочет побыть одна. Подумать, что ей дальше делать.
Роман пожал плечами. Это было за гранью его понимания. О чем там думать? Все стало понятно в ту ночь, что еще можно было выдумывать?
— В общем, так, Катерина. Если Юля объявится, дайте мне знать. Хочу поговорить с нею с глазу на глаз.
— Конечно, Роман Игоревич.
Роман повернулся и вышел в коридор. Хлопнул дверью, поймав все тот же удивленный взгляд новенькой девушки, которая все также смотрела на него, открыв от удивления
Вечерело. Сентябрь, спокойный, лучистый, теплый, обнимал за плечи и дарил ощущение тепла и умиротворения. Обещал, что зима будет теплой, снежной и безветренной, а значит, что все будет идти своим чередом. Знойное лето как всегда сменится дождливой или сухой осенью, потом придет зима, и после снега и холода обязательно придет солнечная, дарующая жизнь, весна.
Роман тоскливо глянул в наливающееся темнотой небо, достал ключи от машины, нажал на кнопку. Автомобиль приветливо мигнул фарами и завел двигатель, приятно заурчав.
«Да где же ты, где тебя носит? Появись, — вдруг подумал Роман. — Три… два. один…»
Мужчина сделал несколько шагов вперед и замер.
Прямо перед ним стояла Белохвостикова собственной персоной.
Она испуганно оглянулась, будто в поисках путей отступления, но осталась стоять на месте, прямо возле его машины, пригвождённая к месту не верящим взглядом Яковенко. Через него будто пропустили ток: настолько невероятным, фантастическим оказалось ее появление после того, как он уже решил заявлять в полицию или еще куда-нибудь, чтобы найти в этом небольшом, но очень населенном городе одну-единственную девушку, ту, которая не хочет, чтобы ее разыскали.
— Юля…
— Ромаа. ты что здесь делаешь? А, хотя нет, не отвечай. Ты, наверное, к Кате, да?
— Как ты, Юль?
— Все-все хорошо, правда-правда. Но я пойду, рада была увидеться.
Она развернулась на каблуках и поспешила скрыться с места, на котором он ее обнаружил.
Роман в два шага настиг беглянку.
— Юля, я хочу поговорить. Ты не отвечаешь на звонки, и вообще…
— Рома, мы же взрослые люди, я все поняла. Оправдываться не нужно. Да и не идет это вам, Роман Игоревич.
Роман заметно разозлился. Он гнал машину почти девяносто километров только для того, чтобы услышать это?
— Послушай, Юля, я действительно приехал к тебе и мне хочется поговорить с тобой, и желательно с глазу на глаз, а не так, мимоходом.
Она замерла. Поджала губы. Он даже прочел в ее взгляде немой вопрос: мол, о чем на разговаривать? Даже растерялся немного — неужели ее тоска по этому Кузнецову так высока?
Он взял ее под руку и проводил до машины.
— Хотя бы кофе со мной выпей.
В автомобиле Роман сразу включил печку — показалось, что Белохвостикова дрожит. За три минуты доехал до кофейни, в которой уже был этим летом, и провел
— Как ты отдохнула последние дни? — первым нарушил молчание, неловко нависшее над ними.
— Спала, гуляла..
— Ты совсем не загорела…
— Трудно загорать и не сгореть — очень нежная кожа…
— Я знаю…
Юля покраснела, смутившись. Роман заказал ей пирожное, к чаю, к которому она даже не притронулась, а все смотрела по сторонам, будто хотела испариться, пропасть с поля его видимости.
— Послушай, Юль, я приехал сюда к тебе. Хотел увидеться.
Она зыркнула в него глазами, и Роман никак не интерпретировал этот ее взгляд.
— Узнал, вот, что ты передала управление Катерине… А я. думал… - он хохотнул, но в смехе не было ничего веселого. — Думал, что все: и Степан, и Всеволод, — говорят о тебе. Ты в курсе, кстати, что Кузнецов решил сделать предложение Кате?
При этих словах Роман впился глазами в ее лицо, будто решив как на детекторе лжи прочесть ее мысли.
— Вы расстроены? — вопросом на вопрос ответила она и Роман растерялся. Не такой реакции ожидал, не был готов к такому повороту разговора.
— Да я, честно сказать, безумно рад. Но есть одно «но». Завтра Кузнецов слагает с себя полномочия, и я остаюсь без заместителя. Переезжает сюда, к вам.
Он снова внимательно поглядел на нее, как бы побуждая выговориться, но Юля снова повела себя необычно.
— А может быть вы, Роман Игоревич, возьмете меня к себе на работу? — в голосе слышалась мольба, тщательно скрываемая. Но Роман уже понял, как читать ее эмоции — нужно прислушаться. Она говорила тихо, а значит, волновалась.
Сказала, и тут же, даже не дав ему осмыслить это предложение, продолжила, резко покачав головой, отметая рукой собственное предположение:
— Да, да, это глупая просьба, простите, Роман… Игоревич. Вы правы, абсолютно правы… у меня нет опыта и нет знаний, и вообще… Я столько дел вам там чуть не наворотила…
Яковенко поморгал глазами, и отмер:
— Знаешь что, Юля, а вот возьму. Собирай вещи, едем прямо сейчас. Пока никто из нас не передумал.
Белохвостикова расслабилась и будто растаяла. То напряжение, которое держало ее спину прямой, отпустило, и она спокойно улыбнулась. Тепло и просто, так, как ему нравилось.
— Ну что вы, Роман. Игоревич. Так быстро я не готова переезжать. Да и ехать сейчас., в ночь… Нет, нет. Немыслимо!
— А ты ничего не хочешь у меня уточнить при приеме на работу? Размер оплаты? График работы? — решил подначить он ее, чтобы сохранить это расслабленное, привычное положение, к которому Белохвостикова возвращалась.