Счастье по рецепту

Красовская Марианна

— Так ты меня не бросила? — тихо спросил он. — Альмира сказала…

— Что она сказала?

— Что ты ужасно устала от семейной жизни и уехала домой к брату. Ольга, я понимаю, что все не так, как ты мечтала, но…

— Слушай! — я отстранилась и тыкнула ему пальцем в грудь. — Ты зачем меня постоянно по имени зовешь?

— Так красиво же, — моргнул он. — Оллль-га. Как колокольчик.

— Оля. Оленька. Олюша. Я ласки хочу!

Марк вдруг весело фыркнул и подхватил меня на руки.

— Я буду звать тебя Лала.

И я тоже хочу ласки. Не стой босиком на холодном полу, простынешь.

— Так ванну-то готовить, душенька Ольга Федотовна? — спросила где-то там Устина.

— Нет, — ответил за меня Марк. — Пусть Ермол лошадь распряжет. А с остальным я сам справлюсь.

— Или ты меня отпускаешь, или несешь наверх, — требовательно дернула я ножкой.

— Несу, госпожа моя Лала. Надеюсь, присутствие ТВОЕГО брата тебя не смущает?

— Дом большой, — пробормотала я, пряча вспыхнувшее лицо у него на груди. — И спит Казимир крепко.

— Спасибо небесам за это!

Я никогда не думала, что в тонком жилистом Марке есть столько сил. Он без труда донес меня до моей спальни, хотя я — девушка высокая и не сказать, что тростиночка. И потом еще полночи убеждал меня, как я была не права, отказываясь от любовных игр с ним. Я бы сказала, что аргументы были очень весомыми. Мне понравилось.

И все же…

Он что, думал, что я уйду от него из-за такой ерунды? Вот уж нет. Я быстрее дам Олесю денег и выставлю за порог, чем рассорюсь с любимым мужем. Да, я и вправду жаловалась Альмире, но ведь одно дело — выговориться и немножко поплакать, и совсем другое — переходить к решительным действиям. Я вообще очень отходчива. Могу скандалить, бить посуду и говорить гадости, а потом ласкаться, как ни в чем не бывало. Казимир вон знает…

А Марка еще ждет много сюрпризов. Вот проснется он и получит в глаз за то, что усомнился во мне!

Ух, какой он теплый! И сердце под моим ухом стучит так успокаивающе…

Я обвила руками торс мужа и прикрыла глаза. Как мне нравится с ним спать! Обнимать его, нюхать, гладить… Хорошо, наверное, что у нас с ним маленький дом. Обычно супруги спят в разных спальнях, а я так не хочу.

Проснулись мы поздно. За окном — гадость. Льет и льет. Осень иногда бывает крайне неприятной. Но сейчас я была рада. Если дождь, значит, задержимся здесь. Никаких Олесей, ночных пациентов и из работы — только Казимир. Мой муж хотя бы сегодня будет принадлежать только мне.

— Я выспался, — с некоторым удивлением заметил Марк, потягиваясь. — Какое непривычное ощущение! Давно я так славно не спал.

Он тоже взглянул в окно и усмехнулся.

— Пожалуй, небольшой отпуск нам не помешает, да, Лала?

— Да, — улыбнулась я. — Пойдем завтракать?

— Скорее уж, обедать.

В столовой нас встретили Казимир и его рыжий помощник. Марк поглядел на Маруша как-то странно, но поздоровался совершенно ровно. Словно это в порядке

вещей — чужие люди за семейным столом.

— Ты чего приехал в такую непогоду? — с любопытством спросил Казимир. — Испугался, что жена сбежала?

Марк промолчал, что само по себе было красноречивым ответом.

— Как вы себя чувствуете? В груди не тесно? Дыхания хватает?

— Можешь теперь говорить мне «ты», — фыркнул брат. — Родня ведь. Никогда бы не подумал, что у Ольги такой дурной вкус, но что сделано, то сделано. Выражение «семейный доктор» заиграло теперь новыми красками.

— Мир, — строго я взглянула на брата. — Если ты будешь в таком тоне разговаривать с моим мужем, мы снова рассоримся.

— Видел? Защищает тебя. Вчера уверяла, что любит. Раз уж с утра решения не поменяла, видно, правду говорила.

Марк бросил на меня острый взгляд, а я насупилась. Ну вот, теперь Мир за меня взялся. Гадкий какой! Видимо, с утра не в настроении.

— Казимир Федо… Казимир, ты что, пил кофе? — вдруг рыкнул Марк, дернув ноздрями. — Да еще черный, да еще без сахара? Я ведь запретил!

— Единственное удовольствие, что мне осталось, — тут же нахмурился брат. — Острое нельзя, мясо жареное нельзя, курить нельзя! Шоколад и тот запретили. Дайте мне уже помереть спокойно!

— Только попробуйте, — пискнул вдруг Маруш, доселе молча слушавший наши препирательства. — А новая глазурь? А цветное стекло? Кто всем этим займется?

— Ольга, — тут же кивнул на меня брат.

— Больно надо! — мотнула я головой. — Не разбираюсь я в твоей керамике. Если умрешь — заводы продам… да хоть Гальянову. А что, он твой друг. Думаю, справится.

Мир гневно сверкнул глазами и прикусил губу, а я подмигнула Марушу.

— Ладно, я понял. Марк, ты мне в прошлый раз травы привозил. От них легче было. Есть еще?

— Да, я привез. Не желаешь ли прогуляться? Поговорить нужно.

— В такую погоду? — вскинул брови Казимир.

— Тебе полезно. У меня плащ, от дождя зачарованный. У тебя что, нет такого?

— Есть, но…

— Вот и чудно. Пошли. Ты, поди, целыми днями на диване валяешься. Я как твой семейный доктор настаиваю на короткой прогулке.

— Черт с тобой, пошли. Маруш!

— Нет, мальчику с нами не нужно.

— Да я хотел…

— Успеется. Пожалей его, не нужно никуда посылать.

Я кивнула, прекрасно Марка понимая. Интересно, он так же слеп, как и Мир? Не думаю. Лекарь же. Должен догадаться.

Едва дождавшись, когда за мужчинами закроется дверь, я прямо спросила помощника брата:

— А что, Казимир к старости слаб глазами стал, да? Может, попросить ему очки выписать?

— К чему это вы, госпожа? — вдруг разом покраснел мальчишка.

— Волосы у тебя красивые. Не жалко резать было? И лицо тонкое, и руки совершенно не мужские. Откуда ты взялась такая странная, девочка?