Счастье по соседству
Шрифт:
— Но любой суд разведет меня в один-два месяца, тебе это известно, Дженнифер! — попытался остановить ее Ной.
— Это не аргумент, — покачала она головой.
— Ты просто не хочешь связываться с отцом троих детей, — упрекнул ее он.
— Да, я не желаю быть мамочкой со скамейки запасных, — резко ответила ему Дженнифер и пошла к себе.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Наверное, что-то произошло, решила Дженнифер, когда всех ее подопечных уже привели родители, а Роуди и
Увидев Ноя во дворе его дома, она распахнула окно и крикнула:
— А где же дети?
— Как? Разве я тебе не сказал вчера? Я обещал Питеру и Джен, что позволю им провести неделю с внуками.
— Нет, ты не говорил об этом.
— Прости, Дженни. Должно быть, запамятовал. Сегодня мне нужно заехать на одну стройплощадку недалеко отсюда. У меня там дела.
— Понятно, — отозвалась Дженнифер, продолжая стоять у распахнутого окна, пока Ной выводил машину из гаража. — Ты уверен, что им можно доверить уход за детьми? — воскликнула Дженни, прекрасно понимая, что вмешивается не в свое дело.
— Уверен, что после моего с ними разговора они не сделают ничего такого, что позволило бы мне обвинить их в небрежности, — убежденно ответил Ной.
— Если так, то буду только рада. Хорошо, когда у детей есть бабушка и дедушка, — воспитательским тоном проговорила Дженнифер. — Удачного дня! — пожелала ему она и собралась закрыть окно.
— Погоди! — крикнул Ной. Он стремительно пересек двор и встал под окном женщины, вглядываясь в ее изумленное лицо. — Когда дети вернутся домой, я поговорю с Тимоти и Сциллой. Думаю, они поймут меня правильно.
— Что ты имеешь в виду? — прошептала Дженнифер, уже догадываясь, о чем он намеревается сказать своим старшим детям.
— Я хочу сказать им, что люблю тебя. Я знаю, они обрадуются. Сцилла и Роуди уже любят тебя как мать, Тимоти проникся к тебе уважением, и он очень повзрослел за последнее время.
— А если ты ошибаешься? — взволнованно спросила Дженнифер.
— Я знаю, что прав, — твердо произнес Бренниган. — Прости, Дженни, мне нужно спешить. Зайду к тебе после работы, — оборвал разговор Ной и направился к своей машине.
В гостеприимном доме Дженнифер Марч все еще горел свет. Ной Бренниган вышел на свою веранду. Он присел, с интересом наблюдая за движением изящного силуэта в освещенных окнах дома напротив.
Позволив детям побыть с дедушкой и бабушкой, он чувствовал себя непривычно потерянным.
Ной помнил свое обещание зайти к Дженнифер и поговорить с ней, обсудить общие планы, если таковые имелись, но не торопился. Впервые за долгое время он имел возможность обдумать все без спешки, не отрываясь на нужды требовательных детей. Ему было необходимо это время в одиночестве.
Упрекать Дженнифер Марч в эгоизме Ной не мог. Он понимал, что несправедливо навязывать женщине чужих ей детей, даже если она хорошо к ним относится. Воспитание детей требует не только любви и терпения,
Он мог попытаться еще раз убедить Дженни в том, что она напрасно ограничивает себя в мечтах и что ей еще предстоит реализовать себя женщиной, матерью… Но ее позицию он знал наперед — так же, как и то, как может быть истолкован его интерес к Дженни.
Ной Бренниган раздумывал, идти ли ему к Дженнифер Марч. Он вовсе не стремился перечеркнуть их личные отношения, однако понимал: то, как они сложатся в дальнейшем, не следует переплетать с его внутрисемейными проблемами. Дети же для Ноя Бреннигана всегда были на первом месте.
Он твердо решил не ходить этим вечером к Дженни, не зачинать новых сложностей, не пробовать изменить то, что уже сформировалось, но все-таки подошел к ее дверям, увлекаемый той аурой спокойствия, которую источал соседский дом.
Ной взошел на крыльцо Дженнифер и прислушался. Он различил неторопливые бархатистые интонации баритона великого Элвиса Пресли и мысленно повторил нехитрые слова его легендарной баллады: «Люби меня нежно, люби меня искренне, не позволяй уйти». Кроме этих тихих и трепетных звуков Ной услышал нечто растревожившее его и заставившее ворваться в дом Дженнифер Марч без стука.
Он нашел ее на кухне, склонившейся над кухонной раковиной.
Дженнифер Марч плакала навзрыд, до содроганий в теле. Она даже не расслышала, как вошел Ной.
Он обхватил женщину за плечи, повернул к себе, обнял и стал приговаривать, гладя Дженни по голове:
— Не плачь, милая, дорогая. Я этого не вынесу.
— Ной, — выдавила она со всхлипом и ближе приникла к нему. — Ной…
— Знаю, милая, знаю, — прошептал он, поцеловав ее влажную щеку. — Ты больше не одна. Я с тобой, Дженни. Мы вместе.
Дженнифер потянулась к его лицу, обхватила обеими ладонями и заглянула в глаза Ноя, затем обвила руками его шею и поцеловала в губы.
Ной не предполагал, что несчастная заплаканная женщина может быть столь прекрасна. Ее длинные ресницы отливали смолянистым блеском, влажные глаза сияли признательностью, щеки пылали, алый вспухший рот не отпускал его.
— Я разведусь так быстро, как это только возможно, — заверил ее Ной и сладостно поцеловал. — Мы начнем с начала, без какого-либо прошлого. Мы будем вместе, я тебе это обещаю. Тебя не должны беспокоить сложности в моей семье, дорогая. Я все улажу. Прошлое заставило нас сблизиться, теперь нельзя дать ему нас разъединить.
— Ты прав, прав, милый, — прошептала Дженнифер, прижавшись к щеке Ноя.
— Хотелось бы мне прокатить тебя на моем мотоцикле, да только я продал его, когда уезжал из Сиднея, — шутливо проговорил Ной.