Счастье привалило
Шрифт:
— Не держи себя, Васюша, гордо, не держи, не возносись, — замтила Куцыну тетка, съ наслажденіемъ вшая варенье съ блюдца. — Ихъ превосходительство человкъ добрый и прибавитъ теб.
— Да я, тетенька, и не возношусь, — отвчалъ Куцынъ. — А вдь пришли ко мн и объявили, что даютъ три тысячи рублей. Оттого я и пошелъ переговорить. А теперь ужъ вдругъ тысячу рублей объявляютъ. Ну, что такое тысяча!
— Тысяча рублей даже при четырехъ съ половиной процентахъ можетъ сорокъ два рубля съ полтиной въ годъ принести, —
— Позвольте — что такое сорокъ два съ полтиной! На нихъ даже шинели съ бобровымъ воротникомъ не сошьешь.
Произошла пауза. Генералъ хмурился и подлилъ себ въ чай еще коньяку.
— Такъ сколько-же ты, наконецъ, хочешь? — спросилъ онъ, сдлавъ хлебокъ чаю.
— Да чтобъ не торговаться, четыре тысячи, ваше превосходительство, — отвчалъ Куцынъ, и затянулся папироской. — И это будетъ дешево, если сообразить, какія условія женитьбы вы ставите. Деньги передъ внцомъ. И кром того…
— Что кром того? — задалъ вопросъ генералъ, тревожно смотря на Куцына.
— Кром того, вы сдлаете мн шинель съ бобровымъ воротникомъ и лацканами и весь гардеробъ: пиджачную пару, фрачную, сюртукъ.
— Фю-фю-фю! Домишко еще на Петербургской сторон не надо-ли? Проси больше.
— Домишко не надо. А гардеробъ — полный гардеробъ, какъ настоящему жениху. И шесть сорочекъ, шесть исподнихъ, полдюжины носковъ и полдюжины полотенецъ.
— Однако!.. Вотъ это называется ловкачъ! Запрашивать умешь!
Генералъ прищелкнулъ языкомъ.
— Вовсе не запрашиваю, ваше превосходительство. Это ужъ безъ запроса.
— Тогда, милый мой, ты мн не годишься. За три-то тысячи у меня разслабленный старикъ на Агніи Васильевн женится. Тогда я съ тмъ сойдусь. Я уже сказалъ теб, что тотъ мн подходяще.
— Воля ваша, ваше превосходительство. А иначе я не согласенъ. Вдь вы въ какія условія-то изволите меня ставить!
— Въ какія?
— Танталовы муки. Будемъ говорить откровенно. Вдь я въ Агнію-то Васильевну влюбленъ. Ну, женюсь я — и что-же выйдетъ? Выйдетъ такъ, что и близокъ локоть, да не укусишь. Придется говорить, какъ лисиц въ басн Крылова: «хорошъ виноградъ да зеленъ, какъ разъ оскомину себ набьешь». А я, ваше превосходительство, влюбленъ. Это моя старая любовь.
— Вы-то въ меня влюблены, да я-то въ васъ нисколько. И для меня вы даже какъ волку трава, — вставила свое слово Агничка и отвернулась отъ Куцына.
Тотъ только вздохнулъ при этихъ словахъ и проговорилъ:
— Ахъ, Агнія Васильевна, Богъ вамъ судья!
— Да что: Агнія Васильевна! Очень ужъ вы сильно заламываете! Спускайте скорй цну, такъ, можетъ, я на васъ буду смотрть иначе. А погляжу я на васъ и вижу, что вы корыстный человкъ. Кром того, шинель съ бобровымъ воротникомъ еще захотли и гардеробъ.
— Шинель съ бобровымъ воротникомъ и съ лацканами непремнное условіе, Агнія Васильевна. Я, Агнія Васильевна, эту шинель вотъ уже
Произошла пауза.
Тетка Дарья Максимовна ла пастилу и говорила:
— Торгуйтесь, торгуйтесь, господа. Что-жъ замолчали! Вы набавляйте, онъ спуститъ — вотъ и сойдетесь. Вдь и онъ тоже… Понятное дло, онъ думаетъ, что запросъ въ карманъ не лзетъ.
— Нтъ, тетенька, дешево я себя не продамъ… — проговорилъ Куцынъ.
Генералъ расправилъ нахмуренныя брови и подвинулся къ Куцыну со стуломъ.
— Спусти, молодецъ! Полно теб дорожиться-то! — сказалъ онъ сколь возможно ласкове Куцыну и потрепалъ его по плечу.
— Не разсчетъ, ваше превосходительство. Я вдь ужъ вамъ открывалъ свою душу.
— Ну, какая тутъ душа! Что тутъ! Пустяки… Главное, мн съ тобой хочется потому сойтись, что Агнія Павловна говоритъ, что у тебя характеръ смирный. Старикъ, о которомъ я теб говорилъ, хоть и проситъ три тысячи, но дв возьметъ, мн-же не хочется съ нимъ связываться потому, что у него характеръ неспокойный… Брюзга онъ, — разсказывалъ генералъ и опять хлопнулъ Куцына по плечу, проговоривъ:- Ну, возьми дв тысячи — и тогда сейчасъ по рукамъ ударимъ.
Куцынъ подумалъ и произнесъ:
— Три, ваше превосходительство. Меньше трехъ никакъ взять нельзя.
— Дв и насчетъ шинели я не буду спорить, — сказалъ еще разъ генералъ. — Воротникъ разумется нмецкаго бобра.
— Шинель необходимое условіе, ваше превосходительство, сколько-бы я, деньгами ни взялъ. Шинель непремнно должна быть съ лацканами бобровыми.
— Ну, хорошо, хорошо. Только деньгами дв тысячи, — стоялъ на своемъ генералъ.
— Три, ваше превосходительство и, кром шинели, гардеробъ, какъ я сказалъ.
— Изволь. И противъ гардероба не спорю, но только дв тысячи.
— Три, иначе ужъ очень будетъ обидно. Вдь испорчена жизнь, ваше превосходительство, — упрямился Куцынъ.
— Да что вы все заладили три, да три! — закричала на Куцына Агнія Васильевна. — Словно на базар, словно на рынк! Вдь здсь не торговое мсто. Какой нелюбезный! Это даже и нехорошо съ вашей стороны. Вдь тутъ дло дамы касается. А вы всегда учтивый,
— Агнія Васильевна… Да вдь ужъ это будетъ у меня капиталъ на всю жизнь.
— Ну, для меня спустите, для меня, безстыжіе ваши глаза.
Агнія Васильевна сдлала Куцыну глазки.
Тотъ сомллъ отъ восторга.
— Для васъ я готовъ что-нибудь уступить, Агнія Васильевна, — проговорилъ онъ.
— Ну, вотъ и отлично. Стало быть грхъ пополамъ. Дв съ половиной тысячи.
— Много, Агнія Васильевна. Вдь пятьсотъ рублей составляютъ цлыхъ три шинели по моему разсчету.
— Да полно вамъ сквалыжничать-то! Вдь ужъ шинель у васъ будетъ! — опять закричала на Куцына Агничка. — Уступайте сейчасъ пятьсотъ рублей.