Счастье в подарок (Мой граф де Бюсси)
Шрифт:
Через некоторое время мы вместе обедали, и, я слушала историю жизни своего пропавшего 'отца'. Шико оставил нас наедине, зная, что нам необходимо поговорить, слишком давно мы не виделись.
– Я так скучала! Ты не представляешь, как я скучала по тебе!
– нарушила я молчание, не отрывая взгляд от Люка. Никак не могла наглядеться.
– Я тоже, девочка. Тоже. Не было ни дня, чтобы я о тебе не думал. Мне казалось, что ты счастлива, я ведь видел, как он на тебя смотрел тогда...
– О, если бы только знал, как долго мы шли от
– Крепись, девочка. Жизнь... она бывает, что-то дает, а бывает, забирает обратно. Ну-ну! Не плачь. Я старый моряк, многое повидал, поверь мне, все когда-нибудь проходит и печаль тоже, - он глубоко затянул трубку и выпустил враз несколько колечек пушистого дыма.
– Как хорошо, что ты вернулся, - прижалась я к нему.
– Нет, милая. Я не вернулся. За то время, что мы с тобой не виделись - где я только не был! Я устроился на торговое судно и знаешь кем?
– Кем?
– Боцманом!
– гордо выпятил грудь мой старик.
В душе он по-прежнему оставался мальчишкой, которому хотелось похвастать своими успехами.
– Ух, ты! Молодец!
– похвалила Люка, чувствуя, что искренне горжусь его достижениями.
– Собирайся, я хочу взять тебя с собой. Поэтому я здесь. Господин де Шико рассказал мне о тебе... про то, что тебе пришлось пережить. И я решил, что моей девочке лучше всего развеять тоску может только море.
– А как же поверье, что женщина на судне - к беде?
– А кто скажет, что мой внук - это женщина?
– хитро подмигнул Люк.
– Я и вещички тебе уже подобрал по размеру. Ну, что скажешь? Будешь со мной бороздить морские просторы, а? Начнешь новую жизнь?
– Люк, я никуда не поеду!
– сказала, стараясь не смотреть на него, встала и отошла к окну, - Если бы ты приехал раньше, Люк... Сейчас, я не могу, не хочу уезжать отсюда. Прости.
– Катрин, милая, не торопись с ответом. Завтра утром, я выезжаю в Ла-Рошель*. У тебя есть время подумать. Если ты решишь остаться...мне будет очень тяжело, но я тебя пойму, девочка. Не торопись с ответом. Мы могли бы изменить твою судьбу.
– Нет, Люк, теперь уже слишком поздно что-либо менять.
– И все же, мне бы очень хотелось, чтобы ты приняла мое предложение, - оставил старик за собой последнее слово в нашем разговоре. Он расположился у меня, вернее, я настояла, чтобы это было так. Мы провели весь день и вечер вместе, за разговорами о жизни.
Потом наступила ночь, в которой я так и не смогла сомкнуть глаза, размышляла о прошлом, настоящем... о том, чего хочу. Расставаться с Люком будет нелегко, но так не хотелось снова играть в маскарад, быть под чужим обликом, прятаться и бояться, что узнают обо мне, а потом... всякий раз найдется кто-то, кому может приглянуться незамужняя девушка. Я это уже испытывала и не раз, а больше не желала становиться на шаткий мост
Наутро мы расстались. Это было самое тяжелое расставание в моей жизни. Люк понял меня, как настоящий мудрый отец, для которого благополучие дочери и её желания превыше собственных интересов. Он обнял меня, поцеловал в лоб:
– Береги себя, девочка! Мне пора...
Я долго стояла на балконе, провожая взглядом его пошатывающуюся фигуру, пока он не скрылся из вида. Люк говорил, что нанял себе повозку и теперь его ждали где-то у западных ворот Парижа.
Снова одна, снова со своей бедой. Я захотела сходить к Луи, навестить его. Позвала Эльзу, сказала ей, что вернусь к вечеру и пошла на свидание с мужем.
Дорогу я запомнила еще в первый раз, и теперь мне не составило большого труда найти Церковь, у стен которой покоилось тело графа де Бюсси.
Среди тишины, мне казалось, что я вновь слышу любимый голос. Мы разговаривали долго, о том, что не сбылось, о том, что так хотелось вернуть...
– Сударыня!
– меня окликнул Шико, возвращая в действительность. Я обернулась к нему. Шут спешил ко мне, он был чем-то встревожен. На его лице сложно было что-то прочитать, а вот его жесты выдавали внутреннюю борьбу.
– В чем дело, сударь?
– спросила я, поднимаясь со скамейки и направляясь к нему навстречу.
– Почему вы не уехали с отцом?
– Какой в этом смысл? От себя не убежишь, сударь. Неужели вы думаете, что чем дальше я буду от Луи, тем быстрее смогу его забыть? Это невозможно.
– Пусть так! Пусть в поездке нет никакого смысла, но я не могу больше видеть, как вы хороните себя заживо. И мне все равно, будете вы сейчас кричать, брыкаться или умолять меня, но я увезу вас отсюда - немедленно! Вам нужно сменить обстановку, развеяться... И никаких возражений!
– он схватил меня на руки и потащил в повозку, которая ждала у входа в Церковь. Да я не особо-то и собиралась ему возражать. Мне было все равно.
Шико увез меня на приличное расстояние от Парижа, в аббатство своего друга Горанфло. Я помнила этого неуклюжего забавного человека еще монахом, выпрашивающим у своего друга обед. Запросы на пиршество у монаха были не шуточные. Сам же он нас принял радушно, но гораздо скромнее, чем следовало бы ожидать. Горанфло еще больше растолстел и его живот округлился, словно у беременной женщины на последних месяцах. Даже походка куманька стала утиной, вперевалочку.
По просьбе шута, его друг приютил меня в своем доме, в небольшой комнатке наверху, окна которой выходили на чудесную долину, раскинувшуюся перед домом, насколько хватало глаз. И мне приятно было вечерами смотреть на вечерние проводы солнца, лучи которого окрашивали в пурпур листья виноградника, уходящего, казалось за горизонт. Яблони, стройными рядами шептались по другую сторону от них, позволяя ветру путаться в листве и время от времени сбрасывать наземь очередное выспевшее яблоко.