Счастье взаимной любви
Шрифт:
— Ничего такого от начала до конца я не видела. Что видела, то сказала.
Соболь помолчал, потом доверительно глянул на Аню и с дружеским участием спросил:
— А скажите, Аня, когда Иванов в кустиках уделывал Богданову, он не выкрикивал каких-нибудь политических лозунгов?
— Чего? — впервые изумилась Аня.
— Ну, есть показания, что во время акта он пел какие-то песни. По смыслу, будто он имеет комсомолку, а папа у нее парторг, мама в районке, и потому он дерет через зад всю коммунистическую партию Советского Союза?
— Да
— Да. Пожалуй, вы правы. Не до песен, — сдерживая улыбку, сказал Соболь и вдруг спросил легко, как бы между прочим: — А вы все время были на берегу?
— Да, — разом выпалила Аня, и страх ударил ей в голову, что-то сжалось в груди, она напряглась, понимая, что теперь надо быть особенно внимательной и собранной.
— Сидели у костра, танцевали, пили, пели? — с деланным безразличием перечислял Соболь.
— Да.
— И не отходили никуда?
— Я?
— Вы?
— Сначала рыбу ловили. С Мазуруком.
— А позже?
«Что теперь отвечать?» — мелькнуло в голове Ани. Она уже видела, что Соболь тоже напрягся, лицо его стало жестче и подозрительней. Было ясно: он кое-что знает, кто-то из ребят не только наболтал про любовь Лешки и Коровы под политический аккомпанемент, но и постарался вспомнить, что Ани одно время не было у костра. Скорее всего информация исходила от самой Коровы. Остальным подобного рода пустяки сообщать ни к чему, им бы самим отодвинуться в сторону от политического изнасилования Коровы. Сидела Аня у костра или ушла куда — к оргазму Коровы вопрос отношения не имеет! ЭТО К ДРУГОМУ ДЕЛУ ИМЕЕТ ОТНОШЕНИЕ! И именно на это дело исподволь и неторопливо выходил следователь Соболь, вот ведь в чем беда.
— Когда Витька Мазурук начал заигрывать с Тамаркой, мне стало противно и я ушла в палатку.
— Понятно. Приревновали, как я понимаю?
— Понимайте, как хотите.
— Что делали в палатке?
— Ничего. Курила.
— Плотникова, — медленно сказал он, — эти вопросы немного не по нашему делу, но отвечать все равно придется. Ваши друзья утверждают, что вас с ними не было около часу.
— Они пьяные были. Просто не заметили, что я ушла.
— Гуляли по лесу? — резко спросил он.
— Зачем?
— Да просто так! Если бы гуляли, то могли что-то увидеть.
— Что?
Он примолк, нахмурился и покопался в бумажках на столе. Спросил, не глядя ей в лицо:
— Выстрелов в лесу не слышали?
— Нет. Не слышала.
— И никого в лесу не встретили?
— Я не была в лесу. Я сидела в палатке.
— Никуда из палатки не выходили?
— Нет.
— Понимаете, Плотникова, есть показания, что вы не в палатке сидели… А пошли купаться в озеро. Одна.
— Да при чем тут мои купания и палатка?!
— При том, Плотникова, что в то же время в лесу был убит человек.
— В кино видала. На военном параде, по телевизору.
Она чувствовала, что лицо ее то ли краснеет, то ли бледнеет, но что-то на нем проявляется, потому что взгляд Соболя с каждой секундой становился все жестче.
— Так вы купались в озере?
— Да, — ответила она, понимая, что кто-то из друзей приметил ее и скрывать своих наблюдений не стал. Да и зачем? — Да, — повторила она. — Захмелела и решила освежиться.
— Вот именно. По хронологии, Плотникова, получается, что, пока все сидели у костра, пока насиловали Богданову… То есть пока Богданова и Иванов занимались любовью, вы отходили от общей компании. Отходили неизвестно куда. Потом вернулись и купались в озере. И все бы это хорошо, во всем ничего страшного, если бы…
Он примолк и молчал упрямо, впившись в ее глаза и ожидая, что она подхватит вопросом его оборванную фразу.
А сердце Ани стучало сильно и гулко, удары отдавались в голову, и все окружающее слегка плыло перед глазами.
— Все бы хорошо, если бы вчера, Плотникова, наша группа не выудила в озере автомат, принадлежавший убитому.
— Это ваши заботы, — ответила она, и ей показалось, что она ничего не произнесла, а только подумала, сил на голос не хватило. Но оказалось — все же ответила.
— Убийство — это забота всего общества, Плотникова, а не какая-то там шальная любовь на природе.
— Не знаю я ни про какое убийство. Я сидела в палатке, потом искупалась, вернулась, и мы поехали домой.
— Но почему вы купались где-то в стороне? Почему не на удобном месте, около костра?
— Потому что голой купалась. А смотреть на них пьяных было противно.
— Так. Танцевать вместе со всеми голой не противно, а купаться противно?
Аня не ответила. Уверенность и убежденность в том, что этому красавчику не удастся подловить ее на слове, запутать, вернулись к ней. Грохот сердца в груди стих, и всякий страх пропал.
— Понимаете, Плотникова, тут ведь вот какую модель можно построить. Модель событий. Вам надоела компания, вы приревновали своего дружка к подруге и решили уйти. Двинулись к дороге, и на вас неожиданно напал этот солдат. Вы сопротивлялись и в процессе борьбы случайно застрелили нападавшего… Потом, в состоянии стресса, взяли автомат, утопили его в озере, вернулись в свой лагерь и вышли к костру. У меня такое впечатление, что нервов у вас на такое дело хватило бы. У вас сильная нервная система. И при определенных условиях я могу допустить, что психологическая модель, которую я выстроил по отношению к вам и событиям, достаточно обоснованна. Другая бы девушка убежала, разрыдалась, в истерику впала. А вы умеете держать себя в руках.