Счастье взаимной любви
Шрифт:
— Думаешь, он отстал?
— Да. Он больше не настаивал. Но я все-таки уехала. И уже больше года все спокойно.
— Странно, — сказал он задумчиво. — Ты такая беззаботная, беспечная, сонная какая-то, спокойная… А тоже пришлось хлебнуть лиха. А сейчас ничего не боишься? Тебе не страшно?
— Нет. Я не думаю о том, что прошло.
— Да. Конечно. Тебе удалось красиво обрубить хвосты.
— Мы что-нибудь придумаем с твоим делом, — осторожно сказала она и вся напряглась, опасаясь, что он вновь отодвинется
— Что придумаем? — неприязненно улыбнулся он, по-звериному оскалив зубы. — Не ляжешь же ты, чтоб меня спасти, под этих моих подонков? Этого еще не хватало! Твое безотказное женское оружие в данном случае все равно не сработает.
Она не ответила, понимая, что в ее молчании он угадает ответ: лягу, лягу под кого угодно, если это надо для тебя.
— Нет, — сказал он и тихо засмеялся. — До такого я еще не дошел. Да этой публике на такой подарок наплевать. У них другие ценности в жизни. Надо придумать что-то другое…
По его внезапной решительности Аня поняла, что он ухе что-то придумал, но, быть может, еще не наступил момент рассказывать ей об этом плане. Она решила рискнуть и спросила с резкой, непререкаемой требовательностью:
— Что ты решил?
Он вдруг стремительно повернулся к ней, лег, прижался, обнял за бедра и сказал наигранно детским голоском:
— Решил стянуть с тебя джинсики!
И все-таки когда после прелюдии, через четверть часа, началось основное, в нем было больше злости и отчаяния, чем нежности, он стремился спастись от своих бед, забыть их, хоть на миг оторваться от безысходности, от страха и совершенно не заботился о радости для нее.
Перед рассветом, когда во вновь приоткрытые двери коптильни вполз зябкий и сырой туман, когда потухла керосиновая лампа, отчего в серых сумерках стало как будто еще холодней, они туго укутались в одеяла, и Аня спросила:
— Мне приехать еще раз?
— Мы вернемся через неделю. Не надо, — мягко ответил он.
— Тогда я буду тебя ждать?
Он ответил не сразу, понимая, что она ждет не ответа как такового, а целой программы жизни на ближайшее время. Во всяком случае, для себя.
— Я не ограничиваю ничью свободу, — сказал Олег. — Но не позволяю ограничивать и себя. Делай что хочешь.
— Но мы будем встречаться?
— Как хочешь.
— А ты чего хочешь? — жестко спросила Аня. — Скажи чего? И, может быть, я смогу помочь. Нельзя же так плакаться всю дорогу и прятаться! Надо что-то делать.
— Я знаю, что надо делать.
— Что? — Аня не сбавляла напора. — Что?!
— Надо найти «жирного кота», — невыразительно сказал он.
— Кого?
— «Жирного кота». Мужика с деньгами. Из подпольных деляг. И получить у него эти деньги.
— Отнять?
Он
— Это опасно, Олег, — с трудом сказала она.
— Другого выхода просто нет. Ни на какой атомной электростанции я никогда своих долгов не отработаю. Да и сколько потребуется для этого времени?
— Но ведь это означает, что даже при удаче, — Аня с трудом ловила ускользающую мысль, — даже при удаче ты еще глубже увязнешь в опасной грязи! Тебя уже не только твои кредиторы будут искать, но и милиция!
— Я же сказал, нужен «жирный кот». — Голос его был невыразителен и настолько спокоен, что Ане стало жутковато. — Они сами воры. И когда теряют долю наворованного, то не жалуются. Им это невыгодно. Сколько у них ни возьми, а всегда сохраняется недосягаемый загашник. Они хитры, жадны и опытны. Их можно пощипать. И пощипать как следует. Без большого риска. В Риге «жирные коты» бродят большими дикими стаями. Но я еще ни одного не вычислил. Они очень ловко прячутся.
— Подожди, — встрепенулась Аня. — Ради этого ты спутался с Киром Герасимовым?
— Да. Его наркобизнес меня не интересует. Грязноватое дело. Я думал через него выйти на настоящего «жирного кота».
— А он сам?
— Кир — пустозвон. Связи, конечно, есть, и всякие мелкие делишки. Он не «жирный кот». Те ведут другой образ жизни. По кабакам не шикуют. Но и с Киром сорвалось.
— Хорошо, — терпеливо сказала Аня. — Допустим, найдешь ты «жирного кота». Допустим, получишь свои деньги, расплатишься с долгами. Дальше что?
— Дальше начнется жизнь. Свобода и деньги.
Аня замолчала. Ждала, что к свободе и деньгам Олег присоединит и ее, Аню! Но продолжения не последовало.
Аня спросила безразлично:
— Вернешься в Питер? В университет?
— Наверное.
И снова замолчал. Самым лучшим было бы сейчас встать, собраться и уехать, потому что было совершенно ясно: в большом или малом его, Олега, будущем места для Ани не было. Но… оставался еще сегодняшний, завтрашний день. Как много! Это тоже время жизни. Пусть короткое — но время.
— Скажи конкретно, сколько ты должен? — настойчиво пошла она по второму кругу.
— У тебя есть солидные башли? — не скрывая издевки, спросил он.
— Нет. Но, может быть, я узнаю что-нибудь про твоих «жирных котов».
Он не отвечал очень долго.
— Двенадцать тысяч.
— Рублей?
— Долларов.
Крупно, очень крупно. Даже на половину такой суммы вряд ли потянет золотой браслет, оставленный дядей. Очень крупно на сегодняшний день. Таких денег ни у кого не займешь.
— Ты в карты проигрался?
— Не имеет значения. Забудь про этот разговор. А я забуду про твое убийство. Я понял тебя, ты поняла меня. И это — все.