Счастье жить
Шрифт:
Леша осмотрел ее в дверях и бесцеремонно заявил:
— Ты изменилась.
— Постарела?
— Наоборот.
— Омолодилась?
— Да нет же. Просто стала красивее, интереснее.
— Ты тоже.
Леша засмеялся:
— А я просто устроился на хорошую должность и могу больше не носить штаны за сто рублей. Мужчину красит дорогая одежда.
— А женщину?
— А женщину любовь, конечно. Горящие глаза. Ладно, расскажи, куда ты пропала и почему даже в универ родной не зайдешь.
— Я переехала. Живу теперь в Переславле-Залесском.
—
— Стыдно, Лешенька, стыдно не знать такие вещи. Это старинный русский город, входит в Золотое кольцо России, находится в Ярославской области, по времени ехать часа три от Москвы. Очень красивый город, много церквей, крупных монастырей, там находится Плещеево озеро, где Петр Первый начал строить русский флот.
— Ви, ты не тарахти, я тебя гидом не нанимал. Есть город, и хорошо. Петр Первый давно умер, церквей и здесь полно — а тебя-то туда зачем понесло? Ты же вроде местная.
— Ну да, местная. Почти коренная даже — кроме бабушки по маминой линии, все из Москвы.
— Любовь, что ли, приключилась? Так надо было мужика сюда тащить, а не самой в глухомань ехать.
— Трагедия у меня приключилась. Но говорить я об этом не хочу. Москва мне надоела, я решила начать новую жизнь и уехала в Переславль. Теперь там работаю, снимаю комнату у чудесной женщины, которую полюбила, как родную бабушку.
— Учишься?
— Нет.
— И кем работаешь — с незаконченным-то образованием?
— Официанткой в баре.
— Шутишь? — Леша воззрился на бывшую однокурсницу с изумлением.
— Ни капельки. Мне нравится моя работа, у меня хорошо получается, я уже третий год занимаюсь этим делом и совершенно не разочарована в выборе профессии.
— Обалдеть, — сказал Леша, слова у него кончились. — И у тебя нет компа?
— Нет. А зачем он официантке? Домой я прихожу и падаю, мы в три часа ночи закрываемся, по выходным предпочитаю отоспаться, погулять с Марией Викторовной или книжку почитать.
— Но все-таки теперь-то комп понадобился, значит, без него никак?
— Это не мне, это я Марии Викторовне хочу подарок сделать. Она книгу пишет, ей тяжело все время переписывать листы, правки много. Вот я и решила научить ее печатать на компьютере: там и редактировать проще, и текст видно целиком. И потом проще будет в издательство отправить — набранный на компе вариант быстрее прочитают, чем каракули на листах.
Леша окончательно пришел в шоковое состояние от вываленной информации, никак не желающей сочетаться в его голове с образом Иветты, которую он раньше считал легкомысленной, веселой и довольно поверхностной особой, мечтающей, как и все гламурные девочки, о больших деньгах, чтобы покупать модные тряпки, и о крутом муже с хорошей машиной.
— Сколько денег?
— Очень мало.
— Ладушки.
Через четыре часа, после обзвона, перебирания на складе каких-то деталек, ругани с продавцами и советов с другом-программистом компьютер был собран. Стоил он действительно поразительно дешево, при этом качество оказалось
— Зачем мне столько оперативки? Смысл было торговаться, если это вообще не принципиально.
— Ты ничего не понимаешь в технике, Ви. Если за те же деньги можно взять много оперативки — надо взять больше.
— Но она не нужна!
— Оперативка всегда нужна. В конце концов, в какой-нибудь беседе тебе не стыдно будет упомянуть конфигурацию твоего компьютера.
Иветта в порыве чувств поцеловала Лешу в щеку. Она никогда в жизни не обсуждала в беседе конфигурации компьютеров, ей не было стыдно упоминать маленькую оперативку — но как здорово, что есть на свете такие милые мужчины, искренне волнующиеся за ее репутацию. И старающиеся поддержать высокие позиции Иветты в жизни с помощью увеличения оперативной памяти компьютера.
Машины у Леши не было, зато он дружил с соседом, и сосед охотно согласился за небольшую сумму помочь девушке довезти компьютер ее старенькой бабушке (именно так преподнес ситуацию Леша). По дороге Иветта разговорилась с Алексеем Михайловичем и узнала, что его дети совсем не появляются у родителей.
— Ни сын, ни дочка. Хотя живут оба в пределах часа езды, не в другом городе. Раз в год заедут на пару часов, по телефону толком ничего не скажут, начинаешь к ним в гости напрашиваться — чувствуешь, что не нужен. Жена плачет.
Иветта со стыдом подумала, что два года не виделась с матерью и отцом. Так, эпизодические короткие звонки. Алексей Михайлович как будто уловил ее мысли.
— И ты небось такая же.
— Такая же, — покаянно сказала Иветта.
— И почему такое поколение выросло пропащее? Вроде не война, не разруха, голода не знали, одевали вас, обували, выучили, да только вы родителей и знать не хотите. У нас дочь ушла жить к свекрови, сын вообще снимает квартиру. Позорище какое — двое детей родилось в съемной квартире, когда у родителей двухкомнатная — разве мы не потеснились бы, разве не помогли бы? Хоть с детьми бы сидели, а то и внуков почти не видим, привезут тоже раз в год. Чем вот тебе твои родители не угодили?
Девушка растерялась, потом посмотрела в расстроенное лицо Алексея Михайловича и честно призналась:
— Папа пьет уже много лет, я ему и не нужна особо. Он не то чтобы совсем пропащий алкоголик, но у него запои. Когда не пьет — на работу устраивается, ходит скучный, целыми неделями молчит, думает о чем-то. Когда запьет — работу бросает, приводит дружков и жалуется на Машку-сволочь-Лильку, которая его подло обманула и всю жизнь ему переломала. Машка-сволочь-Лилька — это моя мама. Ее зовут Марией, а псевдоним — Лилия. Она актриса. Театральная. Когда мне было одиннадцать, она ушла от отца и вышла замуж за своего режиссера, а меня оставила с папой и бабушкой. У мамы родился ребенок, и ей стало не до меня. Она и раньше любила меня очень избирательно — только тогда, когда я делала что-то лучше всех, а после развода с отцом и рождения брата ей и вовсе стало не до меня.