Счастье™
Шрифт:
Эдвин вздохнул:
– Так куда нам ехать?
– …А еще Джек твердит школьным опекунам, что нельзя проводить в школе богослужения, ведь школы «по природе своей должны быть мерзкие». Ну и что, по-вашему, это значит?
– Мирские. – Эдвин снова вздохнул. (В Райских Кущах он очень часто вздыхал. Так действует на людей этот город.) – Наверняка он сказал «мирские».
– Проклятый атеист, скажу я вам. Если нужен Джек – пожалуйста. На том углу свернете на Вязовую, – (на Вязовой улице не оказалось ни одного вяза), – потом на Дубовую, – (то же самое), – потом на Проезд Океанского Бриза (ни того, ни другого, ни третьего; вместо проезда обычная гравийная
Эдвин поспешно нажал на газ, из-под колес вырвалось сухое облако пыли.
– Убийство в целях самозащиты, – сказал с заднего сиденья мистер Этик. – Если прибьешь говорливого старого козла, то присяжные равного с тобой сословия тебя оправдают.
Эдвин взглянул в зеркало заднего вида. Старикан все еще разглагольствовал в пыли.
– Может, ты и прав, Боб. Может, ты и прав.
Глава сорок девятая
Серебристый трейлер плавился на жаре, в металле отражался слепящий ультрафиолет солнца пустыни. Указатель, выцветший почти до невидимости, гласил: «Парковое сообщество „Прекрасный Вид“», но кроме «одинарного» вагончика никаких признаков стоянки, теперешней или бывшей, полукочевой или оседлой. Посреди замусоренного двора располагался ржавый пикап без амортизаторов, к дальнему столбу косо протянут шнур удлинителя. Куда ни глянь – ровная коричневая линия горизонта.
– Как тут можно жить? – прошептал мистер Мид. Его лицо вспотело, голос осип. – В металлическом трейлере на солнцепеке? Там же, должно быть, как в печи.
Эдвин выключил мотор, машина прокатилась еще несколько метров и замерла. Тишина. В вагончике никакого шевеления, никто не отодвинул занавеску, никто не скрипнул дверью.
– Может, ближе подъехать? – предложил мистер Этик, оценивая расстояние от машины до двери.
Эдвин выбрался наружу и, заслоняясь ладонью от солнца, присмотрелся к вагончику. Этик и Мид последовали его примеру. За кадром тихо зазвучала тема из фильма «Хороший, плохой, злой».
– Смотрели «Дикую банду»? – спросил Эдвин. – Поставил Сэм Пекинпа. В конце кучка ковбоев идет по центру улицы на последний бой. В общем, как и мы. Давайте воплотим художественные замыслы Пекинпа в жизнь.
– А их всех не убили в конце? – поинтересовался мистер Этик.
– Тихо! – воскликнул мистер Мид. – Видели? Боковое окно, вон то. Занавеска дернулась. Только что… вон, опять! Опять, видели? – Он понизил голос: – За нами следят.
Он расправил плечи и выступил вперед, держа высоко над головой «Что мне открылось на горе». Этот замусоленный экземпляр ехал с ним из города, и сейчас мистер Мид держал его примерно так, как восточные европейцы выставляют амулеты и зубки чеснока, дабы отогнать опасность. Или нечисть.
– Мистер Макгрири! – гулко раскатился в пустоте его голос. Кричать в бесплодной пустыне – все равно что в безвоздушном пространстве: ничто не отражает звук, поэтому он растворяется в тишине. Ни гор, ни эха. – Мистер Макгрири! Можно переговорить с вами? Мы – ваши поклонники. Нам понравилась ваша книга!
Последовал незамедлительный и неожиданный ответ – грянул выстрел, и книжка в руке мистера Мида взорвалась. В воздух вспорхнули
– Господи помилуй! – мистер Мид бухнулся на колени, а мистер Этик головой вперед нырнул на заднее сиденье. Эдвин непроизвольно отскочил, но держался молодцом. Не побежал и не спрятался.
– Сукин сын нас убьет! – завопил мистер Мид и, пригнув голову, кинулся на переднее сиденье. Одно дело смотреть в проржавевшее дуло советского автомата, а другое – встретиться со злым гением в его собственном дворе.
– Поехали! – крикнул он. – Живо, живо, живо! Эдвин с отвращением обернулся и посмотрел на две съежившиеся в машине фигуры.
– Мистер Мид, если бы он хотел, он бы вас уже шлепнул. Он целился в книгу.
– Плевать! Хватит. Ради всего святого, садись и поехали!
– Я знал, что вы трус, – сказал Эдвин. (Презрение вылетело, словно плевок.)
– Мы уезжаем, – бросил мистер Мид. – Немедленно. Вопрос закрыт.
– Неужели? А вот вам новость: ключи-то у меня, – Эдвин звякнул ими в воздухе. – Никуда не едем. Мы закончим то, что начали.
Снова повернувшись к блестящей обшивке вагончика, он глубоко вздохнул и выпрямился. Рубашка прилипла к спине, с волос капал пот, но он заставил себя успокоиться.
– Мистер Макгрири! Меня зовут Эдвин де Вальв. Я редактировал вашу книгу. Мы еще разговаривали по телефону, помните?
Молчание. Тишина действовала на нервы, от жары кружилась голова, еще немного, и начнутся галлюцинации. Он шагнул вперед… и пуля взметнула фонтан песка в нескольких дюймах от ступни.
– Запасные ключи! – крикнул мистер Мид. – Под задним половичком, Боб. Ну-ка!
Мистер Этик переполз на водительское сиденье, скрючился под приборной доской, повернул зажигание и включил задний ход.
– Эдвин, – крикнул он, – мы за подмогой! Держись, мы вернемся!
– Стой! – Эдвин побежал следом, но мистер Этик погнал машину задним ходом сквозь пыль. – Вернись! Вернись, бессердечная тварь!
И они уехали. Эдвин остался один, спрятаться было негде. Он повернулся, поднял руки и принялся ждать выстрела. Но выстрела не последовало. Вместо этого из глубины вагончика раздался низкий рокочущий звук. Сдавленное хихиканье превратилось в смех, а затем в громкий раскатистый гогот. «Это последнее, что я услышу? – подумал Эдвин. – Смех безумного Мефистофеля? И все?»
Пот ручьями стекал по телу, пропитал штаны под ремнем, заставлял морщиться, соленая пелена застилала глаза. Эдвин сделал шаг, другой. Медленно-медленно. А затем рванул с места, пригнулся и помчался (вернее, поскакал), петляя, к входной двери.
– Не стреляйте, – крикнул он. – Я сейчас войду, и я безоружен. Не стреляйте!
Ах, но это не совсем так – оружие, конечно же, у него было. Маленький пистолет с патроном в патроннике и снятым предохранителем прикреплен липучкой к внутренней стороне правой икры.
– Я к вам с добрыми намерениями! – прокричал Эдвин. Он говорил неправду.
Дверь распахнулась в удушливую тьму, пропитанную едким запахом пота и табака.
– Джек! – окликнул Эдвин.
Он ожидал, что его встретят дуло в лицо и безумный пылающий взгляд. Вместо этого перед ним оказалась комнатушка, заваленная… книгами. Коробки с книгами высились повсюду. Единственным свободным местом были софа с мятыми простынями и потертыми линялыми подушками да просевшее кресло с пледом, рваное по швам, вокруг, словно после взрыва, валялись хлебные корки и стаканчики из-под кофе. Всюду коробки и книги. Книги и коробки. А посреди всего этого, в полумраке стоял Джек Макгрири.