Счастливая черкеска

Немченко Гарий Леонтьевич

Посреди вечера в одном из читальных залов ко мне подсела очень скромно одетая худенькая пожилая библиотекарша, положила передо мной старый мой престарый роман «Пашка, моя милиция» — ну, до того истрепанный и клееный-переклееный!

— Помню вас, я с нашей Антоновской площадки, с Запсиба, — взялась тихонько нашептывать. — Тогда всё — Братск, Братск, а у нас ещё ничего, до разворота далеко было, помните — тишина, и я сюда приехала: за романтикой.

Спросил по инерции:

— Нашли?

Как печально она посмотрела на меня: был взгляд раненой птицы, оставшейся жить в чужом краю… бедные вы мои!

Какая там «утренняя заря», какая «палуба»!

… Как раз в этот миг, сейчас, компьютер «нового поколения» — благодаря добрым людям только что задешево приобрел у одного богатого «продвинутого», которого он уже перестал устраивать, — так вот, эта бездушная машина, что то и дело теперь подсовывает в мой текст то советы, а то готовые наработки, попыталась тут же напомнить мне о полузабытом в нашей жизни клише «заранее благодарен», и я вдруг горько подумал, что это, может быть, единственная благодарность, которую заслужило бедовавшее на десятках «великих» строек, на сотнях чуть меньше них, моё поколение… продающий эти машины далекий чужой миллиардер, и тот понимает и в отличие от наших, новоявленных, выходит, как бы сочувствует забытым и обездоленным!..

Но настоящую радость мне пришлось испытать в Усть-Илимске.

Мы были в только что создаваемой местной художественной галерее, когда речь зашла о Кавказе и о кавказцах.

— Вы в тех местах бывали? — спросила у меня милая молодая женщина, руководитель галереи. — Хоть немножко их знаете?.. У нас тут небольшая проблема: на первых порах, конечно же, приходится чуть не по всей стране побираться, вот Москва и прислала нам две очень хорошие графические работы, но кто на них…

Работы тут же из запасника принесли, я глянул…

Как-то уже пытался писать, что нет ничего случайного, во всем — промысл Божий.

С одного листа глянул самый старший Кантемиров: уже в почтенных, очень почтенных годах Алибек Тузарович, глава династии. С другого смотрел на меня мой друг Ирбек.

Пришлось достать из кармана пиджака мишину иконку в твердой, в виде подковы, оправе из кожи.

— Как хотите, это она к вам привела! — сказал, перекрестившись. — Георгий Победоносец, которого осетины зовут Уастырджи. Считается — покровитель мужчин, воинов, путников. Как шутливо в Осетии говорят: министр путей сообщения. Мне её подарил в свое время знаменитый наездник и каскадер Мухтарбек Кантемиров — «Не бойся, я с тобой», двухсерийный фильм, может, помните? Там он в главной роли. А здесь его отец и его старший брат.

— Вы уверены?.. Это точно? — стала допытываться руководительница музея. — Мы писали художнику, хотели, чтобы он нам ответил…

— И он не ответил?

— Да, почему-то не ответил.

— К несчастью, он пропал.

— В каком смысле?

— В прямом, — пришлось сказать. — В самом прямом…

Подлое, и действительно, время, которое стольких уже поглотило одного за другим! Никто не знает, куда делся Заурбек Абоев, умница и красавец, талантливый осетинский график, писавший неплохие стихи … Ирбек уже был тогда главой землячества, с помощью высоких милицейских чинов тоже пробовал искать его… нет!

Но вот остались прекрасные его работы, и две из них чудом переместились в Сибирь, которую так любили отец и сын… мало сказать,

в Сибирь — в самый центр её, в самую глубину-глубинку!

— Вы нам пришлете хоть что-нибудь о них? — попросила директриса музея.

В Москве я первым делом позвонил Мухтарбеку, рассказал об усть-илимском музее, дал адрес, и оба мы потом слегка растрясли наши «кантемировские» архивы — ради сибиряков…

И вот дома, опустив голову, почти касаясь лбом оконного стекла, стоял я, невидящими глазами глядя на свою Вятскую, по которой неслись машины, и всё размышлял, и все пытался понять…

Ну, с ребятишками ясное, предположим, дело: Ирбек никак не мог дождаться внуков — Марик не торопился связывать себя женитьбой, не торопился, и вот она где прорывалась, эта любовь к детишкам и эта боль.

Недаром ведь о них всегда: династия Кантемировых.

Династия!

А продолжателя нет…

Через несколько лет мы созвонимся с Володей Ли, главным администратором цирка на Цветном бульваре, тестем Маирбека, который будет в то время с гастролями в Англии, созвонимся и съедемся на развилке дорог недалеко от Звенигорода…

Счастливый Володя, дитя корейца и «щирой» украинки, прошедший суровую цирковую школу бывший акробат, вылезет из машины с годовалым бутузом на руках:

— Знакомься, Юра, с дядей! — начнет говорить ему. — Он друг твоего дедушки… знакомься, Ирбек!

Попробую черноглазого малыша взять на руки, но раздастся такой густой, мощный рев!..

— Ну-ну, — скажет Володя. — Ну-ну, а то и отец с матерью там услышат… англичане им продляют контракт, представляешь? Они вообще запрещают кому бы то ни было появляться в стране с парнокопытными, а тут был такой успех, что предложили ещё на несколько месяцев остаться: послезавтра директор сам полетит подписывать договор.

Так вышло, что «послезавтра» мне пришлось прийти «на Цветной бульвар», чтобы повидаться с Татьяной Николаевной Никулиной… От неё, сидевшей в кабинете покойного мужа, Юрия Владимировича, только что стремительно вышел с бумагами их сын Максим, нынешний генеральный директор, в приемной чуть не налетел на вошедшего с кипой черных бурок в руках Володю Ли, промчался в свой кабинет.

— Маирбеку хочу с ним, — торопливо сказал на ходу главный администратор, ношей своей раздвигая оставленную приоткрытой дверь в кабинет генерального. — Говорил: сейчас улетает.

Зато какое спокойствие царило там, где сидела Татьяна Николаевна!

Превращенный в музей кабинет Юрия Владимировича, и при нем ещё уставленный сувенирами со всех концов света, теперь, что называется, ломился от них, и сама она, уже очень пожилая, сухонькая, после нескольких дней болезни поблекшая тоже невольно гляделась тут одним из многочисленных экспонатов.

Заговорили о Кантемировых, и Татьяна Николаевна очень медленно, будто потихоньку доставая это из памяти, стала рассказывать, как в давние теперь, предавние времена, когда выпадали совместные с осетинскими джигитами гастроли, Мариам Хасакоевна, которой и без того приходилось заботиться о своих трех мужчинах, заодно брала на свой кошт Никулиных, как вкусно она готовила и кавказские блюда и русские щи, как тепло и весело было за общим большим столом…