Счастливая девочка (повесть-воспоминание)
Шрифт:
Она смотрит в ноты, нехорошо улыбается и говорит: — Даже пальцы проставлены! — Потом что-то немножко бормочет, тихо-тихо скрипит смычком по струнам и… начинает играть! Она играет медленно, чисто, и это не похоже на прекрасный женский голос, но это совсем не противно. Я удивляюсь и восхищаюсь, ведь я занимаюсь на скрипке уже несколько месяцев, а слушать, как играю сама, не могу. А Эллочка взяла скрипку в руки первый раз — и её можно слушать, и никаких мурашек по спине не бегает.
Мы с Анкой просто замерли — слушаем, как она играет. Эллочка закончила,
— Смычок так не канифоль, не натягивай, на скрипку не набрасывайся — собирайся и иди на урок!
Я собралась, оделась и пошла в школу на урок.
Куколка Ши-Ши-Ши
У меня иногда бывает такое настроение, что мне хочется сделать что-нибудь необыкновенное! Или даже подразниться, или чтобы мы все вместе хохотали и хохотали! Но не всегда получается. Недавно я пришла с улицы, мне было так весело, что просто хотелось подпрыгнуть до потолка! В прихожей никого нет — я начала хохотать, потому что мне казалось, что я придумала и сделаю сейчас очень смешное, и как заору: «А ну-ка, Бабушка, — потом толкнула ногой дверь в нашу комнату и заорала ещё громче: — подай-ка мне горшок!» А в комнате, кроме всех наших, вижу, сидит ещё Лариса Дмитриевна, а рядом с ней мальчик, совсем не маленький, наверное, лет девять! И все начинают хохотать. Все, кроме меня! А я стою как дурочка и думаю: ведь я же никогда таких глупостей не кричала. И горшок я всегда сама беру. Первый раз такое придумала — так здесь откуда-то этот мальчишка взялся!
А совсем недавно я решила похвастаться. Все были в комнате, даже Мамочка. Я взяла Ночика, поднесла его себе к лицу и говорю таким голосом, как будто я очень скромная: «Моя кукла умеет читать!»
Все сразу ко мне повернулись и ждут, как будет читать моя кукла. А я уже не могу говорить скромным голосом и говорю своим, обычным, но с гордостью: «П, О — ПО, П, А — ПА, ПО…» И тут все, кроме Анночки, стали так хохотать — Эллочка даже на топчан свалилась, а у Мамочки и Бабуси слёзы от смеха катятся. Вот ведь какая глупость получилась! Я же хотела сложить слово «папа», а получилось «попа»!
Но сегодня всё будет хорошо, потому что я придумала новую игру. Новая игра — это всегда очень интересно! Я сжала кулак, сунула его в карман платья, подхожу к Анночке — она сидит за столом, книжку смотрит — и говорю ей не очень громко:
— А у меня есть куколка Ши-Ши-Ши!
У Анки сразу брови под чёлку поехали, и она спрашивает с удивлением и радостью:
— А где она?!
— Вот здесь. — И я левой рукой показываю на правый карман своего платья, куда я кулак засунула.
— Она совсем маленькая? — спрашивает Анночка.
Я смотрю на Эллочку — у неё уже стали очень тонкие глаза, и я тогда делаю вид, что вспоминаю, и говорю очень уверенно:
— Она такого роста, как твой мизинец!
У Элки уже совсем тонкие глаза и кривая голова, она хочет что-то сказать, но Анночка начинает быстро-быстро меня спрашивать, а я быстро-быстро ей отвечаю:
— А во что она одета?
—
— А туфельки?
— Туфли у неё красные, а носки белые.
— А что она ест?
— Она говорит несколько слов — на каком языке, я не знаю, — и сверху ей в ладошки падают большие синие ягоды.
Анночка хлопает — ей всё это очень нравится. А Эллочка спрашивает ласковым и неприятным голосом:
— А можно на неё посмотреть?
— Конечно можно, — говорю и делаю очень честные глаза, — но только дня через три-четыре!
— Почему это? — спрашивает Элка грозно.
— Потому что она должна к вам привыкнуть, — объясняю я, — я её три дня не видела, а только слышала её голос. — И тут я как начну придумывать — я очень люблю придумывать всякие истории и сказки, и рассказываю-рассказываю, как она прилетела на большой снежинке, как жила у меня за подушкой, у стенки, и на ночь прикрывалась моим носовым платком — он всегда лежит у меня под подушкой, но она сделала так, что видеть я её тогда не могла. Анночка слушает меня, у неё стали совсем огромные глаза. Даже у Эллочки глаза стали обычные, она тоже слушает.
— Потом, — рассказываю я, — она однажды села около самого моего лица, утром, когда я только проснулась, и тут я её увидела, и тогда мы подружились, я спросила ее: «Можно мне тебя познакомить со своими сёстрами?» Она сказала: «Можно, но не сразу!» И потом я рассказывала, какие истории происходили, когда мы в комнате были с ней вдвоём: то она на «жирафа» залезала, то танцевала на блюдце, то чуть в стакане с водой не утонула!
И вдруг я очень устала. Надо отдохнуть, думаю, и замолчала. Села за стол и смотрю в окно, на небо. Дышу. Сижу, сижу и вдруг слышу какой-то шёпот. Но так хорошо сидеть, что даже голову не поворачиваю. Опять сижу, дышу и смотрю в окно. Вдруг слышу скрип какой-то. Тогда я опускаю голову и вижу: Анночка слезла с табуретки и ко мне подходит. Я смотрю: у неё кулачок засунут в карман платья. Она говорит:
— А у меня есть куколка Лю-Лю-Лю… — Но голос очень неуверенный.
Я смотрю на Элку — у неё совсем тонкие глаза и кривая голова.
Тут я так расстроилась, очень сильно расстроилась, махнула рукой и говорю Анночке спокойно, а самой так грустно:
— Нет у тебя никакой куколки Лю-Лю-Лю!
Встала из-за стола и подошла к окну.
Стою, расстраиваюсь и сержусь: такую хорошую игру испортили!
Придумали какую-то дурацкую Лю-Лю-Лю!
Конечно, всё это Элка придумала!
Всё равно — обе глупые. Да ну их!
Меня показывают Столярскому
Мы идём к Столярскому — меня там будут «показывать».
Несколько дней назад Елена Григорьевна сказала:
— Нинуша, педсовет обсудил и решил показать тебя и ещё одного мальчика — он сын очень известного скрипача, — показать вас Столярскому, он сейчас тоже здесь живёт в эвакуации, он очень крупный, известный педагог! Ты не откажешься?
Я немножко подумала и спросила: