Счастливая проститутка. Моя история

Холландер Ксавьера

По всей квартире были разбросаны короткие пижамки, женское белье, а в углу стоял кинопроектор для показа порнофильмов.

В середине комнаты на простыне лицом вверх лежал толстый некрасивый еврей, голый, как неоперившийся птенец. Перл явно уже занималась им, потому что его оснастка указывала на небо и была подобна статуе Свободы.

«О'кей, это твоя первая жертва, – моя хозяйка жестом указала на него. – Давай, вперед, бэби, трахни его». Я сняла свою одежду, вспрыгнула наверх и стала трахаться до самозабвения. Я действительно получила удовольствие от занятия, потому что клиент

оказался приятным человеком, а его член был таким твердым, каким должен быть.

Я заметила, что понравилась ему тоже, и Перл была вне себя от радости своего открытия, как она рассказывала всем в Манхэттене по телефону в течение следующего часа. «Я раздобыла очаровательную еврейскую девушку из Голландии, которая обожает секс и готова делать, что захотите», – вещала она по телефону.

Таким было начало моих приятных, хотя и не очень доходных отношений с Перл. Она была то, что называется «менш» на идише, добродушной, с мягким юмором, непосредственной и душевной.

У Перл был чернокожий сводник, находившийся всегда где-то в тени, который держал ее более или менее в нищете. Клиентами были в основном мужчины из продавцов одежды – не боссы, а служащие среднего звена, которые платили всего лишь по двадцать пять или пятьдесят долларов самое большее. Помню времена, когда обслуживала своих клиентов прямо в их рабочей комнате, после окончания рабочего дня в отсутствие начальства.

Мужчины, трое или четверо, подкатывали два передвижных стеллажа с одеждой, чтобы образовать Г-подобный экран, укладывали другую одежду на пол и занимались со мной любовью по очереди.

Удобства никогда не были роскошными, и один из них всегда приносил рулон туалетной бумаги, чтобы использовать ее вместо полотенец или душа. После того, как я поднималась с пола после завершения двухчасового сеанса, на моей спине ясно виднелись отпечатки «молний», крючков и петель, пуговиц и прочих подобных отделочных материалов в их обычной последовательности.

Финансовые отношение с Перл строились на базе 40 к 60 процентам. Таким образом, из каждых заработанных за встречу 25 долларов я получала 15 долларов. Немного, конечно, но в сумме это составляло значительно больше, чем мои 150 долларов в неделю на работе в консульстве.

В первые три недели я могла принимать клиентов у себя дома, пока Сони не было в городе, но после ее возвращения положение осложнилось. Я должна была брать их либо в публичный дом к Перл и тащиться через весь город, или пользоваться грязной комнатой, принадлежащей товарищу по работе, и покупать ему то рубашку, то лосьон после бритья в качестве платы за посещение.

Очевидно, что это был неудовлетворительный выход, и я до сих пор вспоминаю, как однажды в три часа ночи я стояла продрогшая и усталая на улице, пытаясь поймать такси после изнурительной ночной работы.

Я уже решила проблему своего передвижения в дневное время способом, применяемым всеми голландцами, купив себе велосипед на первые заработанные мною у Перл деньги. Я стала раскатывать на нем по городу, подъезжая на назначенные свидания во время обеденных перерывов и после закрытия магазинов, экономя таким образом свое время и деньги.

Когда я начинала

заниматься этим бизнесом, меня отличала наивность и неосторожность, возможно, потому, что я не видела ничего плохого в своих услугах. С самого начала я могла оправдать свой выбор этого занятия. Однако воскресным днем перед приездом Сони я получила суровый урок, так как не смогла замести свои следы. Из моей квартиры только что ушли два клиента, и, ожидая следующего, я чистила и смазывала свой велосипед, когда раздался звонок в дверь. В своей наивности я открыла ее, не взглянув в глазок, и человек в голубой униформе ввалился в прихожую.

«Я офицер полиции нравов», – объявил он. По мне, так он больше походил на уличного хулигана, чем на полицейского. Вся его форма была измята, на лине красовался проломленный нос, передние зубы отсутствовали.

«Называй меня Мак, девчушка», – сказал он и без приглашения уселся сам. Он начал разговор с обвинения меня в занятии проституцией и жалоб в этой связи моих соседей.

«Я проститутка? – сказала я. – Я всего лишь маленькая секретарша, которая чистит свой велосипед и не тревожит ни одной души. У меня работа в консульстве, и там вы можете навести справки обо мне».

«Почему бы тебе не налить мне виски со льдом?» – ответ был очень необычен для полицейского. Это было мое первое столкновение с законом, и я не оказалась достаточно проницательной, поэтому поступила, как он требовал.

Примерно через пять минут, вернувшись в гостиную с бутылкой, я обнаружила его разгуливающим по комнате, заглядывающим в стенные шкафы, просматривающим мои бумаги и вообще сующим всюду свои нос.

Затем он сел вновь со стаканом в руке и завел разговор, ничем не связанный с его служебными обязанностями. Однако приближалось время, когда в любой момент мог прийти следующий клиент. Поэтому я попросила разрешения сходить в спальню переодеться. Но толстый полицейский-ирландец последовал за мной.

Совершенно неожиданно я заметила движение его руки вниз, расстегнувшей брюки, и он начал доставать из них компрометирующую его, как слугу закона, вещь. Затем толстяк схватил меня и бросил, орущую, на постель. Хотя он и был предположительным полицейским, моим невольным криком было: «На помощь, полиция, на помощь!»

Он осадил назад, но начал словесное наступление: «Я хочу, чтобы ты знала, девчонка, что я живу в Квинс с женой и четырьмя детьми, и моя жена снова беременна. А вы, девки, получаете так много легких денег, тогда как мне приходится работать, как собаке, за паршивую копейку».

Как ни была я неопытна, мне было ясно, к чему клонится его речь.

«Я думаю, ты должна начать платить мне определенную сумму каждую неделю, а я обеспечу всю необходимую защиту для тебя».

«Нет, – сказала я. – Мне не нужна защита, потому что я не делаю ничего плохого».

«Вот что я скажу тебе, девчонка, – сказал он. – Я ухожу, но обдумай мои предложения и тогда свяжись со мной».

Перед лицом пришельца мне удалось сохранять самообладание, но на самом деле я была более испугана, чем казалось со стороны. После его ухода я позвонила своему следующему клиенту, психиатру, и рассказала об инциденте.