Счастливая проститутка. Моя история
Шрифт:
Я налила послу коньяк и посадила его на софу. «Ксавиера, – начал он. – Как долго я мечтал об этом моменте». После того; как он разразился историей своей любви и надежды, я сняла с него пальто, галстук, рубашку и ботинки, и к тому времени, как он дошел до описания, как он собирается осторожно целовать мои волосы, уши, мое горло – до тошноты, – он был одет в костюм новорожденного.
Я быстро занялась с ним любовью, стараясь изо всех сил, с учетом остающегося в запасе времени. Ему, должно быть, понравилось это, потому что в течение следующих двух недель, в то время как я сидела у него на коленях, записывая под его диктовку, он спрашивал меня: «Ксавиера, у вас найдется свободный чае после работы?» У него начался бы
События в моем офисе, однако, развивались так неблагоприятно для меня, что вскоре даже вмешательство посла не могло помочь мне. Часть членов персонала, подхлестываемая охваченной предрассудками старой девой, раскрывавшей всем на меня глаза, требовала провести расследование моих способностей так хорошо одеваться на зарплату секретарши и смысла всех этих неприличных телефонных-звонков.
Однажды утром, когда я прибежала на работу, мой стол оказался открытым, и маленькая адресная книга с телефонами, которую я по дурости держала в офисе, была реквизирована. Итак, после трех месяцев с начала работы в миссии моя законопослушная жизнь в качестве секретарши закончилась навсегда.
Потрясение
Я все еще работала в миссии Объединенных Наций, когда обнаружила, какой крутой рэкет существует в Нью-Йорке, где беззащитные девушки и замужние женщины, которые хотят подзаработать немного дополнительных денег проституцией, становятся жертвами шантажа. Эти шантажисты для женщин, совмещающих основную профессию с древнейшей, даже более опасны, чем полиция.
Я жила в своих новых апартаментах в конце Восточных Пятидесятых улиц в то время. Тогда шантажисты, которые, очевидно, наблюдали за мной некоторое время, «позвонили» мне в первый раз.
Это был сырой холодный вечер в конце ноября. Я вернулась из офиса и нашла конверт, подсунутый под мою дверь. Моей, первой мыслью, когда я открыла дверь и остановилась, чтобы поднять конверт, было, что это уведомление о квартплате от домохозяина. Прошло чуть больше двух недель, как водитель автофургона по имени Муррей перевез мою мебель сюда, и, естественно, я еще не платила ничего за квартиру, кроме задатка.
Мое имя на конверте было написано детскими каракулями, как будто неуверенной рукой, и карандашом, а не ручкой. Я вскрыла конверт на ходу, снимая пальто. И вдруг интуитивное чувство подсказало мне, что в письме неприятные новости. Поначалу из конверта выпала только одна вещь – снимок, сделанный «Поляроидом», но изображение на этом снимке страшно потрясло меня. Я забыла уже, кто сделал эти снимки, которые мнимый полицейский по имени Мак украл из моей старой квартиры. На выпавшем снимке было мое изображение с огромным пенисом во рту, и на других, также вложенных в письмо, я занималась мастурбацией. Никакого послания в конверте не было.
Я была в страшной панике, сразу же бросилась из квартиры и спустилась на лифте в холл. Я подбежала к швейцару: «Слушай, у меня проблема!» Я доверяла ему. Он имел «отеческую» внешность, чем-то даже напоминая моего отца.
Он знал, конечно, что я занимаюсь проституцией, но я ему приплачивала. Не показывая ему фотографий и не говоря, что точно случилось, я просто сказала, что кто-то приходил в мою квартиру и подложил письмо, якобы адресованное другому лицу.
– Ты не видел кого-нибудь, входившего в дом? – спросила я.
Швейцар задумчиво почесал голову и наконец сказал: «Дай-ка мне подумать. Да, теперь, когда ты спросила меня, я припоминаю, что днем здесь крутился молодой парнишка. Я еще подумал, что он, наверно, пьян или накурился «травки». Не знаю, от чего
Швейцар усмехнулся неожиданно: «Он так страшно исковеркал твое имя, что я сказал, что передам послание сам. Но этот малый заявил, что хочет сделать это сам и просто подсунет конверт под дверь. Поэтому я решил пропустить его наверх».
Я не смогла представить себе кого-то из моих «знакомых», подходивших под это описание, но поблагодарила швейцара, дала ему пять долларов и вернулась в квартиру. Я знала, что это не шутка, и как бы в подтверждение зазвонил мой телефон. Голос на другом конце трубки был низким, с характерным акцентом нью-йоркского простолюдина. Он произнес: «Мисс Ксавиера?»
Я знала, что звонок имеет отношение к моим фотографиям. «Да», – прошептала я. «Итак, мисс Ксавиера, я надеюсь, вы нашли письмецо?» – «Да», – сказала я, стараясь унять дрожь в своем голосе. «Мисс Ксавиера, мы хотим, чтобы вы серьезно отнеслись к нашему предложению, и хотим получить ответ к среде. Ждите нашего звонка завтра вечером в семь ровно. – Сегодня уже был понедельник! – Мы хотим, чтобы вы приготовили пять тысяч долларов либо…» – «Что вы имеете в виду? Пять тысяч долларов за этот маленький снимочек?» – возразила я. С усмешкой в голосе мужчина ответил: «Да, именно так. Мы знаем, что у вас не в порядке иммиграционные документы. Мы может повернуть дело так, что вас вышвырнут из страны в сорок восемь часов пинком под ваш сексуальный маленький задок, доказав Иммиграционному департаменту, что вы позируете для порнографических снимков, – он изобразил смех. – Мы может подарить эти фотографии людям, с которыми вы работаете, и вас уволят, и у вас снова будут неприятности с пребыванием в США. Подумайте об этом. Мы позвоним снова завтра в семь вечера».
Мужчина повесил трубку, и никогда в жизни я не была такой подавленной, как в этот раз. Почти год прошел с тех пор, как Карл Гордон бросил меня. Кроме моей подружки Сони, я не смогла обзавестись настоящими друзьями из-за моей безалаберной жизни, которую я вела. Среди клиентов у меня были юристы и влиятельные люди, но проблема в том, что мне нужно было срочно найти пять тысяч долларов. Я лихорадочно рассматривала свою записную книжку, обдумывая, к кому можно было бы обратиться за помощью.
Примерно четыре месяца я дружила с юристом по имени Мартин Джоффри, очень милым, очень воспитанным еврейским юношей, с которым познакомилась после того, как Карл покинул меня. Он знал, что я тогда очень переживала этот разрыв и что по своей природе я очень эмоциональная личность. Он видел, как я опускаюсь, и ему очень не нравилось то, что происходит с милой еврейской девушкой из Голландии. У нас с Мартином сложились нежные, почти влюбленные отношения. Я действительно чувствовала привязанность к Мартину и знала, что могу обратиться к нему в любое время за советом.
Поэтому первым, кому я позвонила, был Мартин и он действительно не знал, как помочь. Единственная вещь, которую он посоветовал мне, было: «Не плати им. Если ты однажды заплатила шантажисту, он будет качать из тебя деньги всю жизнь». Такой совет не успокоил меня, и я позвонила другим знакомым, но никто не помог мне.
Наконец, отчаявшись, я попыталась занять эти пять тысяч. «Я отработаю их, даже если мне ради этого придется бросить работу и трахаться день и ночь», – умоляла я. Некоторые из мужчин, с которыми я встречалась, действительно были состоятельными, но тогда, в самом начале моей карьеры, для меня стало неприятным открытием, что мужик, пользующийся услугами проститутки, не хочет, чтобы она тревожила его личными проблемами, если только он действительно не увлечен ею.