Счастливчик Старр (Lucky Starr)
Шрифт:
— А сколько у нас места для разгона? — осторожно спросил Бигмен.
— Примерно с полмили, — ответил Лакки.
— А если мы не проскочим? — насупился Бигмен. — Если застрянем в этой дряни, как топор в стволе дерева?
— Вытащим нос и попробуем еще раз, — ободрил его Лакки.
На мгновение воцарилась тишина, которую вдруг нарушил странный и тихий голос Эванса:
— Здесь, под этим монстром, чувствуешь себя, как в блоке, — пробормотал он словно себе под нос. — В блоке, — повторил Эванс автоматически. — Так на Венере называются небольшие
Лакки выслушал его, но промолчал. Двигатели набирали обороты.
— Держись! — крикнул Лакки.
Задрожал, казалось, каждый дюйм «Хильды», и резкое торможение вжало Лакки в приборную панель. Суставы пальцев Бигмена и Эванса побелели, руки дрожали, когда они вцепились в штурвал, чтобы помочь Лакки.
Корабль затормозил, но не остановился. Двигатели выли от перегрузки, и Лакки подумал о них с теплым чувством. «Хильда» потихоньку продиралась сквозь кожу, плоть, сухожилия гиганта, сквозь пустые кровеносные сосуды и бесполезные, похожие на кабели в два фута толщиной, нервы. Крепко сжав челюсти, Лакки неумолимо вел корабль вперед, невзирая на бешеное сопротивление.
И после долгих и мучительных минут сразу изменился звук двигателей, и почти с хлопком «Хильда» выскочила наружу из туши монстра и очутилась в открытом океане.
«Хильда» медленно поднималась вверх. Все трое молчали, вымотанные донельзя последним происшествием. Лакки задал курс автопилоту й откинулся в кресле, барабаня пальцами по колену. Даже неугомонный Бигмен тупо уставился в иллюминатор и молчал.
— Взгляни, Лакки, — все же не выдержал он. Лакки повернулся в его сторону. Примерно половину поля видимости в иллюминаторе занимал фосфоресцирующий свет мелких морских созданий, а в другой части виднелась какая-то гигантская, переливающаяся всеми цветами радуги стена.
— Как по-твоему, это пятно? — спросил Бигмен. — Но оно так не светилось, когда мы подплывали. Да и вообще, оно же сдохло, чего ему светиться?
— Да нет, пятно, конечно, — поразмыслил Лакки. — Просто сюда на поминки собрался весь океан.
Бигмен взглянул еще раз, и ему стало дурно. Конечно же! Тут валялись сотни миллионов тонн жратвы, а весь этот радужный свет принадлежал всевозможным мелким тварям, поедающим монстра.
Все, что мелькало в иллюминаторе, направлялось именно туда, в сторону гигантской туши, сквозь которую только что прорвалась «Хильда».
Среди тварей преобладали рыбы-стрелы всех размеров, У каждой на спине была белая светящаяся линия, словно бы нарисованная на ее позвоночнике (на самом деле не на позвоночнике, а на пучке не соединяющихся между собой прутиков из роговой субстанции). Голову твари помечала бледно-белая галочка, так что казалось, мимо иллюминатора проносятся тысячи живых стрел. Бигмен, пустив в ход воображение, смог представить себе их вытянутые челюсти — мощные, зубастые.
— О Господи, —
— О Боже, — пробормотал Бигмен. — Океан опустеет. Все соберутся здесь.
— Ну, с той скоростью, с какой они умеют пожирать друг друга, с тушей они покончат часа за два, — прикинул Лакки.
— Лакки, мне надо с тобой поговорить, — вдруг раздался за его спиной голос Эванса.
— Да, — Лакки обернулся. — Что случилось, Лу?
— Ты спросил меня, нет ли других предложений, кроме подъема на поверхность.
— Ну да, А ты не ответил.
— Отвечу теперь. Я все обдумал и предлагаю вернуться в город.
— Зачем еще? — присвистнул Бигмен.
Но Лакки этого вопроса не задал. Едва только он взглянул на Эванса, как тут же понял, что допустил страшную ошибку, любуясь океанскими красотами и забыв о деле.
Потому что в сжатой ладони Эванса был бластер, и эта рука поднималась в сторону Бигмена и Лакки.
— Мы возвращаемся в город, — в глазах Эванса читалась решимость.
12. В город?
— А что стряслось, Лу? — Лакки старался сохранить само обладание.
— Останови машину, развернись и веди корабль в город, — потребовал Эванс. — Нет, Лакки, погоди. Не ты. Пусть ведет Бигмен, а ты встань рядом с ним, чтобы я видел вас обоих.
Бигмен, с поднятыми вверх руками, взглянул на Лакки. Тот по-прежнему казался невозмутимым и рук вверх не поднял.
— Послушай, Лу, — Лакки, казалось, не до конца поверил в происходящее. — Что тебя укусило?
— Меня — ничего. Речь о тебе. Посуди сам: ты вышел из корабля, убил монстра, вернулся назад и завел разговор о том, что надо подняться наверх. Зачем?
— Я же объяснил тебе.
— Ты сам не знаешь, что мелешь. Это не объяснения. Мне отлично известно, что, как только мы окажемся наверху, нас возьмут под контроль лягушки. Я, знаешь, с ними уже имел дело, так что со всей уверенностью утверждаю, что тебя они уже взяли под контроль.
— Кого?! — взорвался Бигмен. — Ты что, рехнулся?
— Погоди, Бигмен, — остановил Эванс, пристально глядя на Лакки. — Посуди сам. Взгляни на дело спокойно. Конечно, он попал под их контроль. Знаешь, Бигмен, мне он тоже друг. Я знаю его куда дольше, чем ты, и, поверь, все это для меня крайне неприятно, но другого выхода нет.
Какое-то время Бигмен недоверчиво глядел на обоих Советников.
— Послушай, Лакки, — наконец не выдержал он. — Они что, в самом деле тобой управляют?
— Нет, — покачал головой Лакки.
— А какого еще ответа ты от него ждал? — рассмеялся Эванс. — Конечно, он под контролем. Чтобы убить монстра, ему пришлось подняться почти на поверхность. А там — лягушки. Убить пятно они ему позволили. Почему бы и нет? Зачем им возиться, управляя этой гигантской тушей, когда проще взять под контроль мозг Лакки? Вот он и вернулся, обуреваемый желанием оказаться на поверхности. А там мы окажемся в новой ловушке — единственные на свете люди, которым известна правда.