Счастливчик
Шрифт:
– Батя! Да ты же не гнал никогда!
– Нужда придёт, всему научит, сынок!
Захрустел огурчиком, повеселел Олег. Усмехнулся народной находчивости.
Ну а раз зашли разговоры о свадьбе, так чего же откладывать. Тут же, за столом и договорились о сроках, срядились, кто из родителей за что отвечает, долго обсуждали будущую жизнь молодой пары.
Когда уже крепко подпили, завели застольные песни, Олег незаметно выбрался из-за стола, потянул за руку Наташку.
Пошли по району. Гуляли, заходили к друзьям, знакомым, говорили о службе Олега,
Когда вернулись домой, увидели опустевший двор, криво сдвинутые столы, беспорядок.
Мать кинулась к Олегу, всхлипывая рассказала, что заходил участковый, оформил протокол о самогоноварении и арестовал Ивана Сергеевича.
– Отец-то крутого нрава, сам знаешь, – плакала бедная женщина, – начал участкового выталкивать со двора, а тот вернулся с нарядом и арестовал его за сопротивление. В участке сейчас мой Иван Сергеевич.
Отца надо выручать. Пришлось идти в опорный пункт охраны правопорядка.
Участковый, капитан милиции, Ивана Сергеевича отпустил. Но задержал Олега и долго с ним говорил. За то, чтобы уничтожить протокол вымогал чеки, называл статьи уголовного кодекса за самогоноварение, презрительно говорил, что не он посылал Олега служить в Афган, и, поэтому он, участковый, Олегу ничего не должен. Наговорил какой то чепухи о наградах Олега и что то оскорбительное о боевых действиях в Афганистане.
Уходя домой с отцом, Олег все никак не мог избавиться от слов о том, что «наверху» капитана прикрывает «царь и бог» района – брат участкового, работающий в горисполкоме и ему, участковому, в отличие от остальных смертных, закон не писан. А еще о том, что за небольшую сумму участковый закроет глаза на нетрезвую свадьбу...
***
Пробив ветхую ограду, автобус, битком набитый людьми, упал с моста на железнодорожные пути, сминая в кровавую кашу всех, кто находился внутри.
День был выходной, и многие решили «съездить в город» по своим делам.
Случилось то, о чем много лет говорили, предупреждали, просили на приеме у местных властей. Отказало рулевое управление большого городского «Икаруса», который перевозил в этот день около ста двадцати человек. При усиленной ограде на мосту, автобус ткнулся бы в нее и остановился, но деньги отпущеные на усиление ограды были потрачены не по прямому назначению.
В живых осталось человек десять. В числе погибших были мать Наташки и мама Олега, которые поехали покупать подарки молодым к будущей свадьбе.
После жутких по масштабу похорон начались не менее жуткие поминки.
Во дворе Кондратьевых, за поминальным столом сидело немного человек. Выпивали, вспоминали, плакали. Много говорили о причинах гибели людей, очень зло говорили о местной власти и о том, что на месте падения автобуса милиционеры сначала совали в карманы рассыпавшиеся деньги, и только потом выполняли положенную работу.
В недобрый час поднесло участкового.
– Я горе ваше понимаю, но и распивать самогон, так открыто, не позволю. Я вас предупреждал об ответственности? Вы меня понимать не захотели.
Он повернулся к отцу Олега.
– Вам, Кондратьев, придется теперь отвечать по всей строгости закона.
Иван Сергеевич не отреагировал никак, как будто и не слышал. Никак не отреагировал и Олег. Но с кулаками кинулась на участкового Наталья.
– Изверг, сукин ты сын, тебя не мать родила, – волчица. Чтобы ты ослеп, остолоп! Тебе мало того горя, что у нас случилось?
– А за оскорбление при исполнении и Вы ответите, – нахмурился участковый, но боком, боком ушел от греха.
Заканчивая писать протокол, следователь судебно – медицинской экспертизы еще раз оглядел железнодорожное полотно, подняв голову, поглядел на мост, с которого, по-видимому, на рельсы упало тело.
Тоскливо подумал о том, что конечно, это не несчастный случай, только прицепиться не к чему. Поморщился от фотовспышки, ударившей по глазам, покосился на пакет, в котором лежало то, что осталось от головы, отрезанной колесами и проволоченной по шпалам до остановки поезда.
Перед тем, как поставить дату и подпись, мысленно оценил, свой труд, поразмышлял, стоит ли добавить такую мелкую деталь, как отсутствие одной звездочки на погоне теперь уже покойного участкового этого района, решил, что эта мелочь значения не имеет, поставил число и широко, размашисто расписался.
Глава 9. МУХА
Муха билась в давно немытое стекло окна. Отлетала к противоположной стене, разгонялась, и, с размаху ударяясь, снова и снова пыталась пролететь сквозь стекло наружу, к пышной зелени деревьев, свежему воздуху, чистому голубому небу. По воле случая заключенная в стенах маленькой комнатки общежития, она пыталась вырваться из этого места, где ей было плохо и неуютно.
Она билась о равнодушную мутную полупрозрачную преграду, и угрожающе низко гудела.
Марат подбил подушку у себя в изголовье, смотрел на окно, на борьбу мухи, и гадал, попадет она в открытую настежь форточку, или так и будет биться в стекло, «не догадавшись» подняться немного выше.
Сквозь слой оконной пыли в комнату заглянул луч заходящего солнца, осветив наплетенную в углу оконной рамы паутину. Сам паук уже давно сбежал куда то от невеселой голодной жизни этой комнатки. Полы до сегодняшнего дня Марат подметал и мыл регулярно, а вот до паутины руки так и не дошли.
Марат вздохнул, отвернулся от окна и начал разглядывать рисунок на потолке, который образовали потеки дождевой воды.
До тех пор, пока не закатали каким-то современным способом, прохудившаяся крыша подтекала каждую осень. И мама каждый раз шла на поклон к коменданту общежития, возвращалась заплаканная, расстроенная, долго тихонько причитала. Но находился кусок рубероида, что то стукало у Марата над головой, громко орали, матерились мужики строители, и потоп прекращался до следующих дождей.