Счастливо оставаться! (сборник)
Шрифт:
– Очень страшно? – почти весело выдавила из себя Тамара.
– Сейчас посмотрим, – радостно пообещала лаборантка. – Показывайте. Где?
Оказалось, что везде и обильно. Раечка старательно скребла скальпелем на стеклышко, потом еще на одно стеклышко, еще и еще, ничем не выдавая своего изумления, – такое распространение микроспории она видела впервые.
– Ну вот и все, – удовлетворенно застрекотал кузнечик, выкладывая на столик последнее стеклышко. – Минуточек двадцать придется обождать. Посидите
– Скажите, Раечка, а это лечится?
– Конечно, лечится, – пообещала та, жизнерадостно встряхнув своими кудряшками, и упрыгала в недра лаборатории.
Дождавшись результатов, Тамара поднялась в кабинет к Шемякиной, старательно вглядываясь по дороге в значки, испещрившие желтоватые бумажки: Микроспория – «+», Микроспория – «—», снова – «+», потом снова – «—». Женщина запуталась окончательно и выложила веером результаты исследований. Нина Ибрагимовна брезгливо притянула их к себе унизанной кольцами ручкой, поизучала и оптимистично изрекла:
– Я так и думала. Микроспория частично. Остальное – розовый лишай. Так много не бывает.
– И что делать? – робко спросила Тамара.
– Бриться! – скомандовала Шемякина.
– В смысле? – уточнила пациентка.
– В смысле – голову. Обрить.
– Налысо?! – задохнулась Тамара, но через секунду справилась с нахлынувшим отчаянием и взмолилась: – Может, можно этого как-нибудь избежать?
– Нельзя! – отказала Нина Ибрагимовна.
Тамара, изнутри съедаемая нервным жаром, побледнела, закусила губу и выпялилась на Шемякину, как кролик на удава.
Удав держал паузу, методично закладывая в перламутровый рот какие-то напоминающие червяков серые сухари.
– Отрубя! – пожаловалась Шемякина оглушенной клиентке. – Жрать хочу, а нельзя. Никак не могу похудеть, – сообщила Нина Ибрагимовна и с тоской посмотрела на стройную пациентку. – Как похудеть? – задала Шемякина вопрос в огромное пространство кабинета. Не услышав ответа, догадалась: – Не жрать! Не жрать! Не жрать! Или, – пришла на помощь самой себе, – жрать отрубя.
– Я не могу налысо, – пела о своем Тамара. – Мне через месяц выходить на работу. Я – преподаватель. У меня лекционный курс. Сто человек в аудитории. Как вы себе это представляете?
– Милочка, зачем мне это представлять? Передо мной красивая молодая женщина. Модная. Стройная, – с завистью констатировала Шемякина. – Студенты сочтут вас оригиналкой. Ну… типа Шинейд О`Коннор. Или та девочка, помните? Лысая… Из полиции нравов. Фрида, по-моему… А Кристина Орбакайте в «Чучеле»? – подыскивала Нина Ибрагимовна примеры для подражания.
Теперь пришла Тамарина очередь вытаращить глаза. «Говорящая грудь» внушала чувство глубокого уважения. «Если она сейчас перечислит мне новинки книжного рынка, я ее расцелую!» – подумала кандидатка в почетный список обритых наголо дам.
– В общем,
Тамара утвердительно кивнула.
– Ужас какой! И как это потом, я извиняюсь, жрать?
В ответе Нина Ибрагимовна не нуждалась и, расписывая лечение, продолжала разговор с самой собой:
– Тоже, что ли, в холодильник это химическое оружие засунуть? Может, аппетит пропадет?
– А почему это для вас такая проблема? – робко пискнула Тамара, пытаясь ободрить свою спасительницу.
Шемякина вздохнула и прокомментировала:
– Для меня, дорогуша, это не проблема. Это проблема для моего сердца, сосудов и ног. Одним словом – жить хочется, – философски посетовала она и засунула в рот очередного серого червяка. – Гадость! – сморщилась Нина Ибрагимовна.
Тамаре стало весело:
– Можно я присяду?
– Чувствуйте себя, как дома, милочка, – не осталась в долгу заведующая КВД. – В общем так. Кормите?
Тамара кивнула.
– Сколько?
– Почти год.
– Хватит.
– Почему хватит? У меня есть молоко, я еще могу.
– Не можете, – уверила Нина Ибрагимовна. – Придется пить низорал. Ребенка отравите.
– А без низорала нельзя? – попыталась внести свои коррективы Тамара.
– Нельзя. На бляшки – крем. Обрабатывать тщательно два раза в день. Голову обрить без возражений. Нужно будет – значит, несколько раз. Недельки через две – милости прошу. И не кукситься!
– Мыться, конечно же, нельзя?! – ехидно спросила Тамара, наученная горьким опытом.
– Почему нельзя? – удивилась заведующая. – Можно. Даже нужно. Одним словом – сколько хотите.
– Я же разнесу! – засомневалась пациентка.
– Не разнесете, – захихикала Нина Ибрагимовна. – Больше некуда разносить – живого места нет. Так что рекомендуются активные водные процедуры. Да… – Шемякина разом посуровела. – Соблюдать технику безопасности: рукава – длинные, все закрыть, постельное белье индивидуальное, за близкими наблюдать.
– У моей Маруськи на попе такое же.
– Еще где-нибудь есть?
– Только на попе.
– Тоже – низорал. Крем. Одного раза достаточно.
– А когда все пройдет? Ну… исчезнет все?
Заведующая вздохнула:
– Быстро не пройдет. Не ждите. Месяц минимум.
– Ме-е-есяц?
– А то и все два. Одним словом – дерзайте! – скомандовала Шемякина, всем своим видом демонстрируя, что разговор закончен.
Тамара сосредоточенно порылась в сумке и извлекла из ее недр приготовленный конверт.
– Это лишнее, – нетвердо изрекла Нина Ибрагимовна и в мнимом смущении отвела глаза.